«Межнациональные компании Севера сохраняют (и даже усиливают) свой контроль над процессами производства и сбыта внутри этих цепочек... Это обстоятельство и позволяет им внедрять “гибкую” и “экономную” организацию и тем самым оперативно реагировать на колебания рыночного спроса, достигая увеличения объёма производства, но перекладывая производственную деятельность и ответственность на зависимые компании. <...> В конечном счёте, именно рабочие – то есть непосредственные производители – несут все издержки, сопряжённые с вышеупомянутыми стратегиями».
«В зависимой экономике <...> возможность снижения заработной платы рабочего не имеет ограничений, накладываемых необходимостью реализации продукта, т.к. он предназначен для экспорта; потребление рабочего теперь не имеет отношения к реализации продукта. Следовательно, характер, который принимает оборот капитала в экономике такого типа, не создаёт никаких препятствий для эксплуатации рабочего, а напротив, принимает форму сверхэксплуатации. Концепция сверхэксплуатации труда необходима, и здесь мы должны смело браться за теорию, если желаем оставаться настоящими марксистами».
«Какие бы накопления ни были созданы в экономике, они в основном выводятся за пределы страны или тратятся на потребление, вместо того чтобы быть направленными на производственные цели. Большая часть национального дохода, остающегося внутри страны, уходит на оплату труда тех, кто не вовлечён напрямую в производство благ, и лишь выполняет вспомогательные задачи: чиновников, торговцев, солдат, представителей сферы развлечений. Ситуацию ухудшает то, что всё больше людей занимаются именно такой работой, а не по-настоящему нужной для обеспечения эффективного удовлетворения общественных потребностей. В довершение всего эти люди не вкладываются в сельское хозяйство или производство. Они растрачивают блага, созданные крестьянами и рабочими, на авто, виски и парфюм».
«Только следуя за Марини по пути марксизации теории зависимости можно выстроить последовательную критику, основанную на глубоком понимании обширной исторической перспективы и способную, несмотря на все трудности, вывести за пределы не только господствующей ныне идеологии неолиберализма, но и зависимого периферийного капитализма в его неолиберальной фазе. Напротив, две преобладающие точки зрения — неодевелопментализм, с одной стороны, и постмодернизм и его побочные продукты, с другой — явно или скрыто озабочены дальнейшим сохранением зависимого неолиберального капитализма при помощи структурных реформ, а также альянсов с государством и правящими классами».
«Некоторые представители левых сил в империалистических странах признают произошедшее в прошлом разграбление колоний и неоколоний, но отрицают, что империализм продолжает определять отношения между богатыми и бедными странами. В то же время они верят каждый в своё чудо-дерево с деньгами, иначе говоря, рассматривают падение процентных ставок ниже отрицательного уровня не как сигнал тревоги, а как признание возможности брать взаймы для финансирования возросших государственных инвестиций, социальных расходов, “зелёного нового курса” и даже увеличения объёма помощи иностранным государствам. На деле таких деревьев не существует. Капитализм не может избежать этого кризиса независимо от того, сколько триллионов долларов займут правительства или напечатают центральные банки. Неолибералы, некогда отринувшие магическое мышление, теперь вернулись к нему, что говорит о степени их паники, но не приближает это мышление к реальности. Триллионы, которые они потратили после 2007–8 гг., обеспечили их гнусной системе ещё одно десятилетие зомбиподобной жизни. Им повезёт, если в этот раз до стадии взрыва сверхновой у них будет 10 месяцев или хотя бы 10 недель».
«Эта книга — исследование не столько экономических проблем Африки, сколько ее общественных проблем. Принятый нами метод основан на диалектическом материализме; мы исходим из того, что материальные условия (прежде всего экономическая система) представляют собой решающий фактор, формирующий социальную структуру, и служат отправной точкой при исследовании законов общественного развития. И если я уделяю столь большое внимание экономической системе, то это связано не с узким интересом к экономике, а с решающим влиянием экономической системы на общественную структуру. В действительности подход автора, используемый в настоящей работе, по существу, отвергает идею изучать специальные дисциплины (например, экономику) во имя того, чтобы исследовать проблемы всеобъемлющей, построенной на основе диалектики социальной науки, предполагающей, что материальные условия служат отправной точкой анализа».
«Похоже, для того, чтобы привести марксову мысль в соответствие с миром, где движение по нисходящей является универсальным, общепризнанным на уровне здравого смысла фактом, марксистам требуется совершить невозможное: либо отвергнуть здравый смысл, либо оспорить наследие Маркса в его важнейшем пункте. Большинство марксистских адептов в Великобритании выбирают первое и во имя Маркса отрицают сущностный признак мировой экономической системы, основанной на низкой оплате труда: перенесение стоимости с глобального Юга на Север, а также вытекающие из этого изменения классовых отношений на Юге и на Севере. Иными словами, они отрицают существование империалистических стран в качестве обществ-рантье. Главный экономический тезис этого течения заключается в том, что в среднем более высокие зарплаты рабочих Севера вызваны их более высокой производительностью, а не более жестокой эксплуатацией рабочих Юга. Невероятно, но факт».
«Доля империалистической ренты, которая переносится из периферии в центры, подтверждает глобальный дисбаланс, на который указывал Баран, и является дополнительной причиной разбухания излишка, требующего поглощения. Контраст между вялым ростом в центрах (Соединённые Штаты, Европа, Япония) и быстрым подъёмом в растущих экономиках периферии, наблюдаемый ходе текущей фазы кризиса, может быть понят только в рамках комплексного анализа, связывающего изучение способов поглощения излишка и изучение способов извлечения империалистической ренты».
«Близорукость современной буржуазной мысли в корне искажает основы экономической теории и эмпирических исследований. Фетишизация понятийного аппарата и статистических категорий экономики, которую Маркс разглядел ещё сто лет назад, стала откровеннее, более широко распространилась и прочно укоренилась. Безусловно, прогресс, достигнутый в ряде отраслей академической экономической науки, позволил развеять ряд заблуждений, которые до недавнего времени входили в стандартный арсенал преподавателя экономики. <…> Однако стремление защищать и оправдывать иррациональность, присущую монополистическому капитализму, породило паутину новых фетишей и апологетических аргументов, раскинувшуюся даже шире, чем в своё время паутина заблуждений насчёт конкурентной стадии капитализма».
«Буржуазные экономисты, занимающиеся историческим анализом, всячески стремятся доказать, что экономическое развитие, полагавшееся на силы свободного рынка и на частную инициативу, достигалось в прошлом без чрезмерных жертв. Очевидно, мораль этих рассуждений сводится к тому, что данный метод ещё представляет наиболее привлекательный путь экономического прогресса. Буржуазные историки, разумеется, не упоминают или почти не упоминают о той роли, которую сыграла в развитии западного капитализма эксплуатация нынешних слаборазвитых стран. Они, конечно, игнорируют тот факт, что колониальные и зависимые страны в настоящее время не имеют доступа к таким источникам первоначального накопления капитала, какими пользовались в своё время ныне развитые капиталистические страны, что экономическое развитие в период монополистического капитализма и империализма наталкивается на препятствия, которые имеют мало общего с трудностями, наблюдавшимися два-три столетия назад, что то, что возможно в одной исторической обстановке, становится невозможным в другой».
«В этой статье мы хотим продемонстрировать, что низкие цены на товары, производимые на глобальном Юге, и сопутствующий скромный вклад его экспорта в ВВП Севера скрывают реальную зависимость экономики последнего от низкооплачиваемой рабочей силы Юга. Мы утверждаем, что перемещение промышленности в страны глобального Юга за последние три десятилетия привело к массовому увеличению переноса стоимости на Север. Основными механизмами такого переноса являются репатриация прибавочной стоимости за счет прямых иностранных инвестиций, неэквивалентный обмен товарами, воплощающими неравные объемы стоимости, и вымогательство за счет обслуживания долга».
«Анализ тенденций неолиберальной глобализации показывает, что именно глобальное регулирование труда является её основным движущим фактором. Оно стало возможным благодаря высокому уровню эксплуатации в странах с дешёвой рабочей силой. Главный вывод из нашего обзора “Капитала” Маркса состоит в том, что это соответствует третьему способу повышения прибавочной стоимости, значение которого было подчёркнуто Марксом, но который он исключил из своей общей теории. Вот единственно возможный прочный фундамент для возрождения марксизма в мировом масштабе. Этот центральный вывод также позволяет нам увидеть роль неолиберализма в истории».
«Мы увидели, что когда потребитель покупает устройство, предмет одежды или импортные продукты питания, лишь небольшая часть конечной розничной цены отображается в ВВП страны, где товар был произведён, а большая часть — в ВВП страны, в которой он потребляется. Только экономист может решить, что здесь всё нормально! Ещё более поразительная иллюстрация парадокса, вызванного статистикой ВВП: в 2007 году государством с самым высоким ВВП на душу населения стали Бермудские острова. Фактически единственной производственной деятельностью там является изготовление коктейлей и предоставление других элитных туристических услуг. В 1 600 км к юго-западу от Бермуд находится другое островное государство — Доминиканская республика, где 154 тыс. рабочих трудятся за гроши в пятидесяти семи зонах экспортного производства, изготавливая одежду и обувь, в основном для североамериканского рынка. В 2007 году Доминикана оказалась на 97 мест ниже Бермуд в таблице ЦРУ по ВВП на душу населения. Но, скажите, какая страна вносит больший вклад в мировое богатство?»
«Фетишизм — не обман разума. В этом состояло печальное заблуждение многих марксистов, хороших людей с верными взглядами, которые, однако, с моей точки зрения, в корне не поняли “Капитала”. Полагать, будто фетишизм есть лишь вид иллюзии, идеологический феномен — будто, если мы его исчерпывающе объясним, то тем самым и преодолеем, — критическая ошибка. Это очень наивный взгляд, предшествовавший Марксу и типичный для просвещённых людей европейского XVIII века, согласно которому невежество народа преодолевается хорошим разъяснением, когда учёные — просвещенное меньшинство — растолковывают невежественным массам, как устроен мир, и этим кладут конец фетишизму. Маркс от такого умирал со смеху».
«Мистифицируя своё возможное будущее, истинный характер и реальное прошлое, рынок мистифицирует, в конце концов, и политику, необходимую для того, чтобы справиться с увеличивающимися проблемами, а именно с социальным и экономическим неравенством, безработицей, перепроизводством, коррупцией, загрязнением окружающей среды и циклическими кризисами. Если принимать неисторические представления о рынке, отделённом от происходящего в сфере производства, эти проблемы выглядят как независимые одна от другой и от системы, в которой они возникают. Капиталистическое отсутствие прозрачности наиболее вопиюще там, где существует самая острая потребность в ней. Когда не рассматривается ничего, кроме формы, в которой каждая проблема заявляет о себе, тогда решения обычно направляются на изменение лишь некоторых сторон действительности, особенно тех, в которых люди выступают как продавцы или покупатели товаров, рабочей силы и капитала».
Все права на материалы сайта принадлежат редакции журнала «Скепсис». Копирование публикаций приветствуется при наличии гиперссылки на scepsis.net и гиперссылки на страницу заимствуемой публикации; коммерческое использование возможно только после согласования с Наш e-mail:
