Здравствуйте, Татьяна!

Зная Вас как специалиста по Латинской Америке, никогда не думала, что мне придется защищать от Вас революционный процесс в одной из стран этого региона, причем революцию, значение которой огромно, как для самого региона, так и для левого движения во всем мире, чего Вы как специалист не можете не понимать. Речь идет о вашей недавней статье, опубликованной в «Новой Газете» под заголовком « Уроки Венесуэлы».

Так уж сложилось, что вот уже почти 22 года я живу в этой стране и могу судить о политических процессах, происходящих здесь, наблюдая их, так сказать, вживую. Вы очень хорошо начинаете статью, когда в первых двух абзацах говорите о цифрах, которые определяют социальные показатели, которых достигла Венесуэла за последние годы. Вы пишете затем: «Именно в это десятилетие в Венесуэле была принята целая система социальных программ, которые распространяются на бедные и беднейшие слои населения. Эти программы включают в себя магазины и супермаркеты, где продаются субсидируемые государством продукты; медпункты и клиники в бедных кварталах городов и сельской местности; образовательные программы — от ликвидации неграмотности и создания начальных и средних школ до специальных ускоренных университетских курсов; а также строительство дешевого жилья, развитие сельскохозяйственных зон и районов проживания индейского населения. Таким способом создавался государственный механизм интеграции социально исключенных на нерыночных, антикапиталистических принципах, что составляло суть провозглашенного Чавесом “Социализма ХХI века”».

Это все так[1]. Но далее вдруг начинается полуправда, а иногда и откровенная ложь. Вы пишете: «Одновременно с этим Чавес последовательно разрушает, вернее, “добивает” институты представительной демократии в Венесуэле». Что Вы имеете в виду? Вы разве не знаете или забыли: первое, что сделал Чавес, придя к власти, это созвал (поставив этот вопрос на референдум, где он был решен положительно абсолютным большинством) Учредительное Собрание с целью выработать новую конституцию, а когда она была готова, был созван референдум, в ходе которого за ее принятие проголосовало 71.78% венесуэльцев, принявших в нем участие[2]? Главное отличие этой конституции от старой и от большинства конституций стран представительной демократии заключается в том, что она делает из Венесуэлы страну, которая одна из первых, если не первая, провозгласила у себя демократию участия, что является шагом вперед, а не назад, как вы пытаетесь это представить. За 13 лет правления Чавеса было проведено 13 избирательных процессов, включая референдум по досрочной отставке президента в 2004 году, в котором участвовало 69.92% избирателей — и 59% голосовавших высказались против этой отставки[3]. Это Вам, Татьяна, напоминает кого-нибудь из латиноамериканских и не латиноамериканских диктаторов? Почему Вы говорите об авторитарном режиме, вводя в заблуждение читателей? Вы знаете о каком-либо президенте в истории представительной демократии, который сам предложил бы ввести в конституцию право на референдум по досрочной отставке президента?

Кроме того в Венесуэле была введена новая система голосования, на 100% электронная, о которой бывший президент США Джимми Картер, основатель «Центра Картера», опубликовавшего как международный наблюдатель подробный отчет о референдуме 2004 года, высказался, как о «лучшей в мире».

Далее. Вы представляете венесуэльскую оппозицию этакой левоцентристской и демократической, а ее лидеров вообще просто душками. Вы действительно в это верите? Не может быть, чтобы Вы ничего не знали об этой разношерстной публике, которая, еще не дойдя до Национальной Ассамблеи, уже передралась. Главную силу этой оппозиции представляют остатки двух наиболее крупных, традиционных партий, «Демократического действия» ("Acción Democrática", AD) и социал-христианской COPEI, которые до Чавеса мирно передавали власть из рук в руки на основе пакта статус-кво (Пакт Пунто Фихо, 1958 г.), фактически заложившего основы жесткой двухпартийной системы; при этом на их счету тысячи погибших и просто исчезнувших несогласных (захват Центрального университета Венесуэлы в 1970 г. при президенте от COPEI Р. Кальдере, жестокое подавление в 1989 г. массовых протестов в Каракасе, так называемого «Каракасо», при президенте от AD К.А. Пересе и пр.). Из новых оппозиционных партий самой сильной является «Примеро Хустисия» ("Primero Justicia"), что можно перевести, как «Главное — справедливость». И вот об этой партии ну никак нельзя сказать, что она «левоцентристская». Потому что она является крайне правой и даже этого и не скрывает, так что не может быть, что Вы этого не знаете. Лидеры этой партии, включая Леопольдо Лопеса, который в настоящее время находится в тюрьме, происходят из самых богатых и самых консервативных семей страны. В молодости они баловались, вступая в такие организации, как «Традиция, Семья и Собственность» (Tradición, Familia y Propiedad, TFP), крайне правую религиозно-политическую секту (отрицающую любые социальные доктрины, в том числе и возникшее в конце XIX в. официальное социальное учение католической церкви), а затем уже произвели на свет собственное детище. Именно «Примеро Хустисия» организовала так называемые «гуаримбас», или баррикады, в Каракасе и нескольких других крупных городах страны на волне протестов 2014 года — к тому времени Николас Мадуро, хоть и с небольшим отрывом, но победил на президентских выборах в 2013 году. Молодые люди, выдававшие себя за студентов и получавшие за это деньги, включая небольшое количество агрессивно настроенных настоящих студентов нескольких университетов, организовывали эти баррикады с целью дестабилизации обстановки в больших городах. Многие из них были вооружены. Одним из самых кровавых методов этих ребят было протянуть через улицу проволоку, на которую в темноте наезжали мотоциклисты: как правило, на мотоциклах здесь передвигаются представители низших слоев населения[4][5][6]. В результате этих, как вы говорите, «мирных выступлений», к которым призывал и которыми лично руководил Леопольдо Лопес, погибло более 40 человек, включая нескольких детей[7]. Поэтому он сейчас и сидит, а совсем не «за организацию мирных демонстраций»[8]. Мария Корина Мачадо, о которой Вы тоже упоминаете с большим пиететом, в 2002 году подписала манифест античавесовского переворота, что впоследствии отрицала[9], призывала в средствах массовой информации к низложению недавно избранного президента в том же 2014 году[10], указывается в качестве одной из виновниц эскалации насилия в ходе тогдашних протестов[11].

Вы пишете: «Массовый выход оппозиции на улицу с целью мирного свержения режима, в свою очередь, не был поддержан ее главной фигурой — Энрике Каприлесом». Это неправда, и этому есть подтверждения, причем визуальные, так как Каприлес с экрана телевизоров кричал, что все должны выйти на улицу. Но не в этом дело. Вам не кажется странным сам этот «массовый выход» «с целью мирного свержения режима» уже после демократических выборов, где большинство, пусть с небольшим отрывом, проголосовало за Мадуро?

Вы говорите: «Так, и только так, включая социальные требования “низов”, “обычных людей” в демократическую, антиавторитарную повестку, а социальные движения в движение общедемократическое можно победить авторитарный режим и обеспечить мирный переход к демократии». Похоже, что Вы говорите вообще о другой стране. Знайте же, что среди тех, кто проголосовал за оппозицию на последних выборах, было всего 4.6% так называемых чавистов. Как пишет молодой политолог Феликс Кабальеро, «...можно считать, что на парламентских выборах 6 декабря победил голос протеста, так как чавизм потерял около 1.988.554 (26.2%) по сравнению с президентскими выборами 2013 года; тем не менее, если сравнить с этими же выборами, оппозиция выиграла всего 343.434 голосов, т.е.4.6%...» [12].

Последние годы охарактеризовались крайне неудачной политикой в распределении основных продуктов питания, возникли нескончаемые очереди, а также повальная спекуляция. Объяснения, которые давало правительство, обвиняя частный сектор, оказались недостаточными, так как на виду были и другие причины — в частности, участие в крупных спекуляциях военных, коррупция государственных чиновников, ответственных за валютную политику, и т.д. И все это, безусловно, привело к тому, что многие разочаровались и просто не пошли голосовать.

Таким образом, с одной стороны, существуют коррупция в правительстве и в партии, налицо неэффективность управления, но при этом импорт основных продуктов питания почти целиком зависит от частных корпораций, которые, когда хотят, переправляют свою продукцию в Колумбию, или просто оставляют ее на складах, вызывая искусственный дефицит. И это только один пример. Скажите, Вы никогда не слышали о том, как удалось свергнуть Сальвадора Альенде? Вы действительно думаете, что страна с самыми крупными запасами нефти в мире не представляет интереса для нашего северного соседа? Вы действительно думаете, что здесь СМИ в своем большинстве принадлежат государству? Да будет Вам известно, что в Венесуэле более 70% средств массовой информации, как печатных, так и электронных, находятся в частных руках[13]. А уж они-то постарались за эти два с половиной года создать соответствующий портрет Мадуро (как до этого пытались дискредитировать Чавеса), и это их программа-минимум. В программу-максимум входили и входят неолиберальные реформы со всеми вытекающими из них непопулярными мерами, направленными против социальных завоеваний времен Чавеса.

Вы говорите «левоцентристская оппозиция»? А почему же тогда ее только что избранные депутаты уже потирают руки, предвкушая, причем открыто, говоря об этом перед телевизионными камерами, как они смогут отозвать Закон о справедливых ценах, который определяет пределы прибыли в торговле, или Органический закон о труде, а также как они не позволят принять так называемый Закон о семенах, который ограничивал бы возможности транснациональных компаний в присвоении местных видов семян. Уже слышатся их голоса о приватизации здравоохранения. Законы, которые, по их мнению, новый состав Ассамблеи должен принять как можно скорее, — это законы, цель которых повернуть вспять социальные завоевания этих 17 лет, например, закон, дающий обратный ход экспроприациям латифундий, земля в которых не обрабатывалась, в пользу крестьянских хозяйств («миссия Самора»)[14]. Закон о децентрализации и стратегических союзах даст возможность приватизации таких городских служб, как службы водоснабжения, газа, электричества, городского транспорта, и т. д. Возьмем для примера воду: к 2008 году благодаря правительственным мероприятиям (блокировка постановлений 1990-х по децентрализации и приватизации сектора, бюджетные вливания в водоснабжение и конкретно в государственную компанию HIDROVEN, заморозка тарифов) доступ к питьевой воде имели 93% населения[15], а к полностью очищенной — 91%[16], включая и беднейшие слои; хотя в сельской местности дела обстоят гораздо хуже, чем в городах. Разумеется, если превратить водоснабжение в бизнес, в источник дохода, значительная часть граждан окажется просто неспособной оплачивать доступ к этому жизненному благу.

Венесуэла уже столкнулась лицом к лицу с неолиберализмом во всей его красе во время второго президентства К.А. Переса (1989-1993), перед выборами лживо выступавшего против международных валютных организаций и обещавшего защитить страну от них. Урезание социальных программ, либерализация цен и приватизация привели к экономическому коллапсу (в том числе из-за отпущенных и тут же взлетевших цен на нефть, ударивших по всему общественному сектору)[17]. Народное восстание в Каракасе, или «Каракасо», было направлено именно против этих мер. Но «реформаторов» это не остановило, и в 1994 грянул очередной кризис, начавшийся с печально знаменитого краха венесуэльской банковской системы. Последствия неолиберальных преобразований страна преодолевает до сих пор.

Я думаю, что Вы ошиблись, Татьяна.

Мы обе с Вами хорошо знали замечательного человека, одного из лучших советских латиноамериканистов, Киву Львовича Майданика, а Вы еще и были его ученицей. Кива Львович несколько раз посетил Венесуэлу и был совершенно счастлив от того, что его мечты о свободной и объединенной Латинской Америке наконец сбываются. Он, безусловно, не был слеп, и его беспокоили негативные черты этого процесса, но он умел смотреть в будущее и отделять зерна от плевел.

Я не специалист по политологии или современной истории, но я здесь живу, и мне небезразлично, что думают об этой стране мои соотечественники. Поэтому я и решилась написать Вам.

По этой теме читайте также:

Примечания