После падения Западной Римской империи Западная Европа долго еще не могла успокоиться. Варварские королевства возникали и исчезали, границы между ними менялись.

В V в. началось переселение англов, саксов и ютов в Британию. Большинство прежних насельников страны, бриттов, было истреблено, порабощено или вытеснено в Шотландию, Уэльс и на континент (в Бретань). В результате к концу VI в. на территории Англии образовалось несколько варварских королевств (Уэссекс, Суссекс, Эссекс, Мерсия, Нортумбрия, Восточная Англия, Кент).

В 488-493 гг. остготы, жившие по этого в Паннонии, куда они пришли вместе с гуннами, двинулись в Италию и завоевали ее. Возникло обширное королевство, которое в дальнейшем было уничтожено Византией. В 568 г. в Италию во главе большого сверхсоюза вторглись лангобарды. Образовалось Лангобардское королевство.

Активную завоевательную политику вело Франкское королевство. При основателе государства Хлодвиге и его ближайших преемниках были подчинены алеманны, бургунды, тюринги, бавары, отчасти саксы. После временного упадка государства, имевшего место в VII в., наступила эпоха новых успехов.

В 752 г. правитель королевства Карл Мартелл разбил в битве при Пуатье арабов и тем самым остановил их продвижение в Западную Европу. При нем и его преемниках была восстановлена власть франков над Аквитанией и Провансом, вновь подчинены Алеманния, Тюрингия и Бавария, завоеваны Саксония, Италия и территория к югу от Пиренеев. Вершины своего могущества франкское государство достигло при Карле Великом, который в 800 г. был коронован в Риме как император. Возникшая на рубеже VIII-IX вв. империя Каролингов охватила всю территорию Западной Европы. Ее недолговечное существование существенно сказалось на всей последующей истории данного региона.

Германцы завоевали всю территорию Западной Римской империи и создали государства, которые принято называть варварскими королевствами. Для коренного населения данной территории это - регресс. Их духовная и материальная культура во многом подверглась разрушению. Но этот регресс не был столь глубоким, как в случаях с Индской и Микенской цивилизациями.

Новые социоисторические организмы, возникшие на развалинах Римской империи, были не предклассовыми, а классовыми. Германцы восприняли и усвоили определенные элементы античной культуры. Внешне это выразилось, в частности, в принятии ими христианства - одновременно и продукта античного мира и его отрицания. Христианство возникло как сила, враждебная существующим порядкам, и примирилось с ними тогда, когда они претерпели существенные изменения. Для германцев, таким образом, возникновение варварских королевств, несомненно, было прогрессом: они поднялись со стадии предклассового общества на стадию классового. Об этом переходе наглядно свидетельствует сохранение письменности и монументального зодчества.

4.2. Романо-германский синтез и возникновение феодализма в Западной Европе

За нарисованной выше внешней картиной германского завоевания и его результатов скрываются значительно более сложные процессы. Западная Римская империя была геосоциальным организмом. Когда варвары разорвали ее на части, то эти куски сами становились более или менее самостоятельными геосоциальными организмами. Германские завоевания не были простыми походами варварских армий. Перемещались не только и не просто воинские отряды и не просто массы людей. Передвигались общества: демосоциальные организмы, их союзы и сверхсоюзы.

Иначе говоря, на территориях, которые были геосоциальными организмами, поселялись демосоциальные организмы, т.е. опять-таки общества, но качественно иного типа. Одни общества накладывались на другие. Но их раздельное сосуществование на одной и той же территории не могло продолжаться бесконечно. Неизбежным было возникновение одного единого общества.

В основе как геосоциальных, так и демосоциальных организмов лежали системы социально-экономических отношений. Сосуществование обществ было сосуществованием их социально-экономических структур. Возникновение одного единого общества с неизбежностью означало появление одной единой социально-экономической структуры. Как уже указывалось, возможны три варианта возникновения такой единой структуры: (1) ассимиляция геосоциальным организмом демосоциальных, (2) ассимиляция демосоциальными организмами геосоциального и (3) синтез геосоциорных и демосоциорных социально-экономических отношений и возникновение в его результате социально-экономической структуры нового, ранее не существовавшего типа. Именно последний вариант реализовался в варварских королевствах Западной Европы.

Результатом завоевания германцами Западной Римской империи был синтез частично разрушенной западноримской и германской социально-экономических систем. О первой уже было сказано. Теперь необходимо остановиться на второй.

Самостоятельные социоисторические организмы германцев, включавшие в свой состав много общин, принято называть племенами. Так как слово «племя» многозначно, то я предпочитаю называть их трибосоциорами. Трибосоциоры могли объединяться в союзы, а последние - в союзы союзов - сверхсоюзы.

Древнегерманское общество эпохи Цезаря и Тацита (I в. до н.э. - I в. н.э.) подразделялось на несколько социальных групп. Первая - аристократы, которые были полностью освобождены от физического труда. Вторая - рядовые свободные. Они составляли большинство общества. Первым и вторым, как людям свободным, противостояли люди несвободные, т.е. рабы. Хозяева имели полное право на их жизнь и смерть. Несвободные в свою очередь подразделялись на две группы. Одни из них непосредственно работали в хозяйстве своих господ. Другие получали в пользование землю и в какой-то степени самостоятельно вели хозяйство.

Между свободными и несвободными существовали промежуточные группы. Одну из них у франков, фризов, саксов называли литами, а у лангобардов и баваров - альдионами. Литы (альдионы) были прикреплены к земле, на которой поселил их господин, и несли в его пользу различные службы и повинности. Но в отличие от рабов они обладали определенными семейными и имущественными правами. Литы могли жить как во дворах своих господ, так и за их пределами. В последнем случае их самостоятельность была большей. Разбогатевшие литы сами могли иметь рабов. Второй промежуточной группой были вольноотпущенники, статус которых мало отличался от положения литов.

У древних германцев бытовал, таким образом, доминомагнарный способ производства. Он был у них единственным способом эксплуатации человека человеком, но не единственной формой присвоения прибавочного продукта. Наряду с ним существовало несколько образов и методов эксплуатации, среди которых выделялся милитарный метод эксплуатации - систематический военный грабеж. Последний существовал практически во всех поздних предклассовых обществах, но не во всех он был в одинаковой степени развит.

Особого развития систематический военный грабеж достигал в предклассовых обществах в обстановке постоянных перемещений и столкновений с иными обществами, и особенно соседства с классовыми обществами, которые, с одной стороны, представляли собой большую угрозу, а с другой - манили возможностью огромной и богатой добычи. Тогда в предклассовых обществах возникали специальные постоянные организации по ограблению соседей. Этими организациями были военные дружины (милитии) во главе с предводителями (милитархами).

Милитархи сами по себе не были должностными лицами. Они не занимали никаких постов в обществе. Дружины были их частным делом. Эти хорошо организованные военные отряды представляли собой не публичные, общественные, а частные организации. Институт военных дружин получил у германцев необычайное развитие. В каждом трибосоциоре имелось несколько милитархов, которых называли князьями или вождями.

В каждом трибосоциоре было народное собрание, избиравшее из среды знати должностных лиц, которые творили суд по округам и селам. Избирало оно также и короля, который был главным военачальником, верховным судьей и руководителем народного собрания. Им становился один из милитархов. В трибосоциорах, не имевших королей, лидерство принадлежало нескольким равноправным могущественным лицам.

В целом у германцев шел процесс становления и утверждения королевской власти, которая возникала из власти особо могущественного милитарха, избранного военным вождем трибосоциора или союза трибосоциоров и стремившегося сохранить свое положение и в мирное время. Налогов внутри трибосоциора не существовало. Однако в некоторых из них бытовал обычай поголовно и добровольно приносить в дар князьям какое-то количество крупного рогатого скота и зерна. В результате на основе милитарного метода эксплуатации возникал еще один ее метод. Так как в процессе дальнейшего развития этот метод чаще всего трансформировался в нобиларный, вначале образ, а затем способ эксплуатации, то он тоже может быть назван нобиларным. Перерастание нобиларного метода эксплуатации в образ и способ эксплуатации шло по мере укрепления королевской власти.

Таким образом, в германских социоисторических организмах сосуществовали доминомагнарные, милитарные и нобиларные отношения. Они относились к тому типу предклассового общества, который был выше назван протомилитомагнарным. Этот тип общества был не апополитейным, а синполитейным, возникшим в результате взаимодействия предклассовых обществ с их цивилизованными соседями. Иначе говоря, этот тип предклассового общества сам был продуктом социорной индукции.

В результате синтеза частично разрушенной западноримской социально-экономической структуры и германской протомилитомагнарной системы производственных отношений возник совершенно новый общественно-экономический уклад и соответственно способ производства, который принято называть феодальным. Сам факт слияния порядков коренного населения Западной Римской империи с германскими давно уже замечен историками, которые назвали это явление романо-германским синтезом.

Процесс синтеза позднеримских и германских структур носил сложный и противоречивый характер и занял несколько веков. Существовали тенденции к возникновению на основе милитарных отношений не только нобиларных, но и политарных связей. Но, в конечном счете, произошло слияние всех этих отношений с магнарными, бытовавшими в двух вариантах: позднеримском и германском. Результатом было возникновение феодального уклада. Завершился процесс его формирования, скорее всего, на грани X-XI вв. На смену протофеодальному обществу пришло феодальное. В западной исторической науке этот переход в последние десятилетия начали называть феодальной революцией, или феодальной мутацией, причем некоторые историки трактуют его даже как смену античного строя феодальным.[11] Первые века после этого переворота были ознаменованы общим экономическим подъемом, в частности, освоением новых земельных массивов.

4.3. Феодальный способ производства

Когда в наших учебниках от характеристики рабовладения переходили к описанию феодализма и пытались объяснить учащемуся разницу между тем и другим, то обычно подчеркивали, что раба можно было убить, а феодально-зависимого крестьянина - лишь продать и купить. Конечно, доля истины в этом есть: внеэкономическая зависимость крестьянина при феодализме была менее полной, чем зависимость раба. Но не в любом серварном обществе раба можно было убить. А купить и продать можно было не всякого феодально-зависимого крестьянина, а лишь крепостного. Даже согласно общепринятым представлениям крепостничество и феодализм не одно и то же. Крепостничество во Франции в основном исчезло в XIV-XV вв., а феодализм, как считается, просуществовал почти до конца XVIII в.

Суть различия между серварием и феодально-зависимым крестьянином состоит прежде всего в том, что первый работал в чужом хозяйстве, а крестьянин сам вел хозяйство, причем во многом вполне самостоятельно, то есть был хозяином. Важнейшей хозяйственной ячейкой феодализма было крестьянское домохозяйство, чаще всего называемое крестьянским двором, или домохозяйством. Крестьянин был собственником дома, двора, основных средств производства: тягловых животных, плуга, бороны и т.п.

Крестьянский двор входил в состав особого хозяйственного организма - крестьянской общины. Поэтому можно говорить о существовании особого общественно-экономического уклада - крестьянско-общинного, а тем самым и крестьянско-общинного способа производства. Земля, на которой вел хозяйство крестьянин, могла быть собственностью общины. В таком случае каждый крестьянский двор получал в самостоятельное пользование надел. Кроме надельных земель, были участки, которыми сообща пользовались все члены общины. Но были общины, в которых пахотная земля находилась в особой (обособленной) собственности отдельных крестьянских дворов. В собственности общины находились лишь луга, леса, пустоши, места рыбной ловли, образовывавшие альменду.

Крестьянский двор в идеале не был ячейкой эксплуатации человека человеком. Ничего эксплуататорского не было и в природе крестьянской общины. Крестьянско-общинный способ производства не был способом эксплуатации. Но крестьянские дворы входили, кроме крестьянской общины, еще в один экономический организм. Этот хозяйственный организм называют по-разному: поместье, вотчина, манор. Я буду называть его манором.

Земля классического манора делилась на две части. Первая часть - земля, на которой хозяин манора, или манорарх (от греч. арх - главный, старший), вел свое собственное хозяйство. Эта часть называлась доменом и была полной собственностью манорарха. Вторая часть - земля, на которой вели хозяйство крестьяне. Эта земля, как уже отмечалось, была собственностью либо общины, либо отдельных крестьянских дворов. Но она же одновременно была и собственностью манорарха.

Здесь мы встречаемся с явлением разделенной собственности. Собственность в данном случае расщеплена. У одного и того же объекта собственности - два собственника. Одним из них был крестьянин (или крестьянская община), другим - манорарх. Их положение в этой системе отношений собственности различно. Крестьянин (или крестьянская община) - подчиненный обособленный собственник земли, манорарх - верховный частный собственник крестьянской земли.

Верховная частная собственность на землю никогда не существует без верховной частной собственности на личности людей, обрабатывающих эту землю. Верховный собственник земли - всегда одновременно верховный собственник личности подчиненных собственников земли, а тем самым и их рабочей силы. Здесь, как и в случае с серваризмом, существует внеэкономическая зависимость эксплуатируемого от эксплуататора, но только не полная, а верховная. Поэтому крестьянин в отличие от сервария - собственник своей личности и рабочей силы, но только не полный, а подчиненный. Таким образом, раздвоена собственность не только на землю, но и на личность работников.

Верховная собственность манорарха на землю крестьян и их личность проявляется в том, что он безвозмездно присваивает часть крестьянского труда. Одна форма такого присвоения - натуральная рента (оброк) - крестьянин отдает манорарху часть продукта, созданного в собственном хозяйстве. Другая форма - отработочная рента (барщина) - крестьянин при помощи собственных средств производства обрабатывает землю домена, урожай с которой полностью поступает манорарху.

Соотношение крестьянского двора и манора есть соотношение хозяйственной ячейки и хозяйственного организма. Таким образом, мы сталкиваемся здесь с особого рода общественно-экономическим укладом и тем самым с особым способом производства, который можно было бы назвать манорарным.

Крестьянский двор, таким образом, входит в два разных хозяйственных организма: в крестьянскую общину и в манор - и тем самым в два разных общественно-экономических уклада: крестьянско-общинный и манорарный. С этим связана двойственная природа самого рассматриваемого производителя материальных благ. С одной стороны, он - крестьянин, с другой - работник манора, манорарий. Данный производитель - крестьянин-манорарий, что отличает его одновременно и от других типов крестьян, и от иных работников манора. Среди манорариев были не только крестьяне, но и рабы, а также иные зависимые лица.

Входя в разные экономические организмы, крестьянский двор выступает в них в разных ролях. Как составная часть крестьянской общины он представляет собой ячейку по производству необходимого продукта, как элемент манора - ячейку по производству прибавочного продукта. Нетрудно заметить, что в подобном случае крестьянско-общинный уклад не представляет собой самостоятельного уклада, а входит в манорарный в качестве его своеобразного основания. Соответственно манорарный уклад включает в себя крестьянско-общинный уклад в качестве своеобразного первого этажа. Манорарный уклад в отличие от серварного двухэтажен. В этом и не только в этом отношении он сходен с политообщинным вариантом палеополитаризма.

Для обозначения таких явлений здесь и в дальнейшем, вероятно, подошли бы термины с приставками «мини» и «макси» (а также «меди»). В соответствии с этим крестьянско-общинный уклад можно было бы тогда охарактеризовать как миниуклад. Однако назвать манорарный уклад максиукладом нельзя.

Дело в том, что манор был хозяйственным организмом лишь по отношению к крестьянским дворам. Сам же по себе взятый, он был хозяйственной ячейкой и в этом качестве входил вместе с другими такими же ячейками в более широкую систему отношений собственности, прежде всего земельной. Суть дела в том, что верховная частная собственность на землю никогда не является персональной. Она всегда собственность корпоративная, а та ее форма, которая специфична для феодализма, характеризуется расщеплением ее на несколько слоев. Это разделение выражается в бытии целой иерархии ячеек верховной частной собственности, начиная с самых низших и кончая самой высшей, а тем самым и целой иерархии верховных частных собственников.

Эта пирамидальная система отношений верховной частной собственности представляет собой прежде всего своеобразное социально-экономическое образование. Перед нами еще более высокий общественно-экономический уклад, а тем самым и способ производства, включающий в себя в качестве элемента манорарный уклад. Поэтому только этот уклад заслуживает названия максиуклада. Манорарный же уклад выступает лишь в роли медиуклада. Только максиуклад, включающий в себя манорарный медиуклад, может быть назван феодальным общественно-экономическим укладом.

Надманорарную систему отношений почти никто из исследователей, как правило, не понимает как социально-экономическую. Ее обычно рассматривают как правовую и политическую. И основания для этого имеются. Надманорарная социально-экономическая система не просто неразрывно связана с правовой и политической системами, она не может быть понята без рассмотрения организации публичной власти.

Манорарх был верховным собственником не только земли, но и личностей крестьян своего манора. Поэтому он представлял собой не просто землевладельца, но и правителя манора. Манор был не только хозяйственным организмом, но и единицей публичной власти. И когда его рассматривают именно с этой стороны, он выступает как сеньория, а его владелец как сеньор. Манор обладал определенными признаками государства, а его владелец был в определенной степени и государем. Крестьяне манора, помимо всего прочего, были и подданными манорарха.

Будучи хозяйственным организмом и одновременно единицей публичной власти, манор тем самым обладал и признаками социоисторического организма. Однако подлинным государством и подлинным социоисторическим организмом манор не был. Он не существовал и не мог существовать совершенно самостоятельно. Он был включен в систему социально-экономических и одновременно властных (потестарных) отношений. Если иметь в виду лишь последние, то манорарх не мог держать своих крестьян в повиновении, не вступая в союз с другими сеньорами. И с этой стороны манор не мог существовать иначе, как в составе объединения, состоящего из определенного числа такого же рода социальных единиц.

Но манор не только одновременно и сеньория. Он еще представляет собой и наследственное пожалование - феод (фьеф, фи, лен). Манор был получен данным манорархом (сеньором) от другого собственника на условиях службы последнему. Этот последний собственник тоже сеньор, но занимающий более высокое положение в иерархической системе. Отношение этих двух сеньоров - отношение вассала и сюзерена. Манорарх - верховный частный собственник земли крестьян своего манора, но лишь самый низший ее верховный собственник. Его сюзерен - более высокий собственник земли его манора. Сеньория вассала входила в состав сеньории сюзерена, которая была одновременно единицей и более высокой верховной собственности, а тем самым и социально-экономическим образованием, и единицей публичной власти.

У сюзерена, как правило, имелось несколько вассалов. Вместе эти люди образовывали корпорацию собственников и одновременно правителей, которую возглавлял сюзерен. Сеньория сюзерена состояла из двух основных частей. Одну из них составляли маноры-сеньории вассалов, другая, которая носила название домена, представляла собой манор или совокупность нескольких маноров, хозяином и сеньором которых был сам сюзерен.

Сеньория, включавшая в свой состав несколько вассальных маноров-минисеньорий, тоже могла быть феодом, т.е. пожалованием со стороны еще более высокого собственника. И по отношению к этому еще более высокому собственнику ее сеньор выступал уже не как сюзерен, а как вассал. Он был одновременно сюзереном первого порядка и вассалом второго порядка. Сеньория сюзерена второго порядка тоже состояла из двух частей: первую образовывали несколько сеньорий второго порядка (а тем самым и входящие в них минисеньории), вторую (домен) - один или несколько маноров, хозяином и сеньором которых был данный сюзерен. Все корпорации, возглавляемые вассалами второго порядка (они же - сюзерены первого порядка), т.е. первичные корпорации вместе взятые образовывали вторичную корпорацию, главой которой был сюзерен второго порядка.

Естественно, что сеньория сюзерена второго порядка тоже могла быть феодом и входить в сеньорию сюзерена уже третьего порядка и т.д. Но это движение вверх по иерархической лестнице рано или поздно завершалось. Появлялась такая сеньория, которая не была феодом, и соответственно такой сюзерен, который не был ничьим вассалом.

Таким образом, можно выделить три основных вида сеньорий. Первый - такая сеньория, которая совпадала с манором. Ее сеньор был только вассалом, но не сюзереном. Это - минисеньория, она же - минифеод. Второй вид - сеньория, которая одновременно и сама состоит из сеньорий, и входит в сеньорию, одновременно и включает в себя феоды и сама представляет собой феод. Такую сеньорию можно назвать медисеньорией. Существуют медисеньории первого, второго, третьего и т.п. порядков. Все они, кроме медисеньории самого высокого порядка, представляют собой медифеоды первого, второго, третьего и т.п. порядков. Медисеньория самого высокого порядка является максифеодом. Третий вид - сеньории, которые состоят из сеньорий-феодов, но сами феодами не являются. Это - максисеньории, или ультрасеньории. Медисеньории назывались виконствами, баронствами, графствами, герцогствами, ультрасеньории (максисеньории) - королевствами.

Вполне понятно, что выше была дана идеальная модель феодализма. В жизни все было сложнее. В медисеньорию третьего порядка как самостоятельные единицы могли входить медисеньории не только второго, но и первого порядка. Составными частями домена короля могли быть не только маноры, которые непосредственно ему принадлежали, но также минисеньории и даже медисеньории низших порядков. Корпорации феодалов всех уровней никогда не были четко обособлены друг от друга. Они могли частично совпадать, пересекаться. Даже максисеньор (король) выступать в роли минисеньора и медисеньора за пределами своей ультрасеньории. Так, например, короли Англии долгое время были герцогами Аквитании, входившей в качестве сеньории и феода в состав Французского королевства. Еще чаще так бывало с медисеньорами различных уровней.

Выше уже было отмечено, что минисеньория, обладая признаками и государства (политии), и социоисторического организма, не была ни тем и ни другим. Она являлась субполитией и суборганизмом, субсоциором. Не были подлинными государствами и подлинными социоисторическими организмами и сеньории высших уровней, не исключая и ультрасеньорий (королевств). Все они обладали лишь некоторыми признаками государств и социоров, выполняли лишь некоторые их функции. Они - параполитии (от греч. пара - около, возле) и парасоциоры.

Таким образом, характерным для феодализма было отсутствие настоящих социоисторических организмов. Существовали лишь субсоциоры, они же и субполитии, и иерархическая лестница парасоциоров и тем самым параполитий. Соответственно при феодализме не было ни государства, ни государств в привычном смысле слова. Роль государственного аппарата выполняли корпорации феодалов. Она была не только и не столько аппаратом управления, сколько принуждения. Каждый феодал был воином, рыцарем. Каждая феодальная корпорация была одновременно и рыцарским войском, выполнявшим и полицейскую функцию.

Феодализм начал окончательно вызревать в недрах империи Каролингов, охватывавшей всю Западную Европу. В результате этого процесса империя распалась на несколько частей, среди которых самыми крупными были Франция и Германия, а последние в свою очередь стали распадаться на все меньшие и меньшие образования. Это дробление происходило до тех пор, пока основными единицами не стали маноры (минисеньории, минифеоды), которые были субсоциорами (субполитиями). Это явление в литературе принято называть феодальной раздробленностью. Именно в окончательном раздроблении на «замковые округа», в возникновении режима господства рыцарей - владельцев замков западные медиевисты видят суть «феодальной революции».

4.4. Западноевропейская мировая феодальная система

В отличие от политарных социоисторических организмов, которые могли возникать и возникали независимо друг от друга в самых различных регионах земного шара, античное общество было территориально ограниченным. Все античные социоисторические организмы образовывали одну систему, причем мировую. Это связано с тем, что они могли возникнуть первоначально лишь в зоне влияния мировой ближневосточной системы, а затем только в зоне воздействия средиземноморской мировой системы.

Ограниченной была и территория феодальной системы. Как считал выдающийся французский медиевист М. Блок, феодальными в точном смысле слова первоначально были лишь Франция, Западная Германия и Северная Италия. В дальнейшем этот регион расширился за счет Англии и Южной Италии. К этому центральному ядру примыкали области в той или иной степени феодализированные - Северо-Западная Испания и Саксония. За этими пределами феодализм в Европе не существовал. Не были феодальными ни скандинавские страны, ни Ирландия, не говоря уже об остальных.[12]

Таким образом, первоначально феодальные порядки возникли лишь на той территории, которая входила в состав западных провинций Римской империи и была завоевана германцами, и лишь в последующем распространились на некоторые прилегающие области. Это было обусловлено тем, что феодализм родился и мог родиться только в результате романо-германского синтеза. Где не было этого синтеза, феодализм не возник. Феодальный мир, как ранее античный, представлял собой одну единую систему. Эта феодальная система охватывала Западную Европу, была западноевропейской.

Романо-германский синтез вывел человечество из тупика, в который зашло развитие античного мира. Появление феодализма было в огромной степени подготовлено развитием античного мира. Феодальная общественно-экономическая формация преемственно, генетически связана с предшествовавшей ей во времени античной серварной формацией. Германские предклассовые общества, разрушившие Западную Римскую империю и поселившиеся на территории, которую она занимала, смогли трансформироваться вначале в протофеодальные, а затем и в феодальные только потому, что ассимилировали остатки позднеантичной социально-экономической структуры и усвоили определенные достижения культуры античного мира.

Подобно тому, как средиземноморская система приняла эстафету от ближневосточной системы, германский мир подхватил эстафету из рук гибнувшего античного мира. Смена античной формации феодальной произошла в эстафетной форме. На смену античной мировой системе пришла феодальная система, к которой перешла ведущая роль в мировой истории. Смена мировых систем означала и смену эпох мировой истории. Кончилась античная эпоха и началась новая - средневековая.

4.5. Византийская и исламская зоны центрального исторического пространства

Все пертурбации, которые имели место после V в. н.э., не привели к исчезновению центрального исторического пространства. Эта сверхсистема сохранилась, но ее конфигурация претерпела существенные изменения. Охарактеризованная выше западноевропейская мировая система стала ее центральной зоной. Другую зону образовала Византия и тесно связанные с ней Грузия и Армения. Третью зону составили области Ближнего Востока, не входившие в состав Византии и двух ее азиатских спутников, прежде всего Иран.

К концу VI в. в результате перемещения торговых путей напряженная обстановка сложилась на Аравийском полуострове, где сосуществовали кочевые предклассовые общества и города, в которых во многом уже сформировались классовые отношения. Выход из положении был найден во внешней экспансии. Возник ислам, и под его знаменем была объединена вся Аравия, а затем арабская лавина обрушилась вначале на соседние, а затем и более далекие страны. На востоке арабы, сокрушив Сасанидский Иран, подчинили Месопотамию, часть Средней Азии, равнинный Афганистан и Синд (область по нижнему Инду). На севере и западе под их властью оказалась Сирия, Ливан, Палестина и вся Северная Африка, включая Египет. В 711 г. они переправились через Гибралтар и завоевали почти всю Испанию, за исключением нескольких горных областей. Затем арабы захватили часть Галлии, но, потерпев поражение, ушли обратно за Пиренеи. Если завоевание Испании (конкиста) произошло в течение всего лишь семи лет, то отвоевание ее от арабов (реконкиста) длилось семь веков и закончилось только в 1492 г.

В результате арабских завоеваний возникла огромная исламская зона, простиравшаяся от Индии до Пиренеев. В последующем арабские мореходы донесли ислам до Индонезии и Филиппин. Резко сократилась византийская зона. Византийская и исламская зона были периферийными, они составляли внутреннюю периферию центрального исторического пространства.

Завоевывая все новые и новые земли, арабы-кочевники селились на них. В результате на значительной части территории Арабского халифата произошло, как и в Западной Европе, наложение демосоциальных предклассовых организмов пришельцев на геосоциальные организмы аборигенов. Первоначально дальнейшее развитие пошло по пути синтеза тех и других структур, стала складываться какая-то своеобразная общественно-экономическая параформация. Следствием было возрождение эллинской и эллинистической пранауки и философии и развитие на этой основе арабской философской и пранаучной мысли (Ибн Сина, Омар Хайям, Ибн Рошд и др.). Но этот расцвет длился сравнительно недолго. Начавшийся синтез был оборван, и по всей территории исламской зоны воцарились политарные отношения. В XII в. угасает философская и научная мысль на востоке исламского мира, а в XIII в. и на его западе.

4.6. Возникновение класcового общества в Центральной, Восточной и Северной Европе и образование двух новых зон центрального исторического пространства

Все рассмотренные выше три зоны (западноевропейская, византийская и исламская) охватывали территорию, на которой классовое общество существовало уже давно. Первоначально ими исчерпывалось все центральное историческое пространство. А затем началось его стремительное расширение за счет внешней варварской периферии - территории Северной, Центральной и Восточной Европы (за границу между двумя последними регионами я условно принимаю западный рубеж расселения восточных славян).

Если исключить Грецию, то классовое общество в Центральной и Восточной Европе существовало в греческих колониях на северном побережье Черного моря и в районах, которые вошли в состав Римской империи. Кроме того, в степной полосе то возникали, то исчезали различного рода социальные образования, о которых трудно сказать, были ли они еще предклассовыми или уже классовыми. Возникший в VII в. Хазарский каганат, вероятно, можно отнести к числу классовых обществ. Но в состав центрального исторического пространства он не вошел. Хазария принадлежала к внешней классовой периферии.

В эпоху Великого переселения народов в результате массового вторжения варваров в ряде бывших провинций Римской империи классовые отношения были полностью уничтожены. На этих территориях произошел возврат к предклассовому обществу. Во всяком случае к VI в. предклассовой была большая часть Центральной и Восточной Европы и вся Северная Европа.

В VII в. в Северном Причерноморье возникла крупная прадержава, господствующее положение в которой занимали кочевники-тюрки - болгары (булгары). Вскоре она распалась. Одна часть болгар оказалась под властью нового государственного образования - Хазарского каганата. Другая, спасаясь от хазар, дошла в конечном счете до Среднего Поволжья, где в X в. образовала государство - Волжскую Болгарию. Третья часть болгар во главе с ханом Аспарухом переправилась через Дунай и захватила территорию, населенную в основном славянами. Так, в 681 г. возникло Первое Болгарское царство. В дальнейшем тюрки растворились в среде завоеванного населения, и Болгария стала славянской страной.

В конце VIII-X вв. в состав Первого Болгарского царства входила большая часть территории, которую занимает современная Румыния. В XIV в. здесь окончательно образовались два самостоятельных государства - Валахия и Молдова.

В IX в. классовое общество возникает в сербо-хорватском районе. В VII в. на территории Чехии, Моравии, Словакии возникло, но быстро исчезло прагосударство Само. В IX в. в этом регионе образовалось Великоморавское государство, которое в начале X в. распалось. Еще в конце IX в. из его состава выделились земли, населенные чехами, и возникло Чешское государство. В X в. образовалось Польское государство.

Самым крупным из сложившихся славянских государств была Русь. Эта держава возникла в конце IX в. (предположительно в 882 г.) в результате объединения двух прагосударственных образований: одного - с центром в Новгороде, другого - в Киеве. Первым правителем Руси был варяжский (норманнский) конунг Олег.

К началу второго тысячелетия классовое общество возникло почти у всех славян, за исключением полабских и прибалтийских, которые продолжали оставаться на стадии предклассового общества и тем самым принадлежать к внешней варварской периферии.

В конце IX в. в Центральную Европу прорываются кочевники-мадьяры. Закрепившись на территории современной Венгрии, они в течение ста лет совершают грабительские набеги на окружающие страны, доходя до Кельна, Парижа, Рима. На рубеже X-XI вв. у венгров возникает государство. Набеги прекращаются.

Территории, на которых проживали перешедшие к классовому обществу славяне и венгры, вместе с восточногерманским землями образовали центрально-восточноевропейскую зону центрального исторического пространства. Эта зона была периферийной.

К VIII в. на стадии предклассового общества продолжали оставаться северные германцы - норманны. Их общество было протомилитомагнарным. Жажда обогащения и нехватка земли - основные причины их экспансии. Состояние феодальной раздробленности, характерное в то время почти для всех стран Западной Европы, облегчало и набеги, и завоевания.

Под ударами викингов оказались многие страны Западной Европы: Ирландия, Англия, Шотландия, Франция, Германия. Нападения сочетались с переселением в захваченные районы. В начале Х в. один из предводителей норманнов - Роллон получил от французского короля Карла Простоватого в лен полуостров Котантен. Так возникло герцогство Нормандия. В последующем скандинавы растворились в местном населении.

Во второй половине IX в. викинги начали грабить города Испании и Португалии. Их корабли появились в Средиземном море, где объектами нападения стали побережья Испании, Италии, Марокко. В середине ХI в. выходец из Нормандии Роберт Гвискар заложил основы нового норманнского государства - Сицилийского королевства, которое включало в себя также и Южную Италию.

Викинги действовали и в Восточной Европе, где их называли варягами. Они освоили дорогу от Балтийского моря до Византии (путь из варяг в греки), по Волге добирались до Каспийского моря и грабили его побережья, активно вмешивались в жизнь восточных славян, выступая в роли и военных предводителей, и наемников. Варягами были и первый правитель Руси Олег, и его преемник Игорь.

Но норманны занимались не только набегами и завоеваниями. Около 860 г. они добрались до Исландии (впервые она была открыта ирландскими монахами около 795 г.) и заселили ее. В 981 или 982 гг. Эйрик (Эрик) Рыжий открыл Гренландию, а в 985 г. создал там первую колонию. Европейцы не только добрались до Нового Света, но и обосновались в нем.

В 985 г. Бьярни Херьюлфсон первым из норманнов увидел Ньюфаундленд, а в 1000 г. сын Эйрика Рыжего - Лейф (Лейв) Счастливый - провел зиму на американской земле. С тех пор норманны неоднократно совершали плавания к берегам Северной Америки. Норманнская колония в Гренландии продолжала существовать, по крайней мере, до начала XVI в.

На грани I и II тысячелетий в Дании, Швеции и Норвегии возникло классовое общество, что, в конце концов, привело к прекращению походов викингов. Образовалась периферийная североевропейская зона центрального исторического пространства.

Становление классовых обществ как в центрально-восточноевропейской, так и в североевропейской зонах шло под мощным воздействием уже существовавших классовых социоисторических организмов. Все классовые общества североевропейской зоны и часть обществ центрально-восточноевропейской зоны испытали влияние западноевропейской мировой системы. В частности, это выразилось в принятии ими католичества и латиницы. На остальных обществах центрально-восточноевропейской зоны существенно сказалось влияние Византии. Ими были приняты православие и кириллица.

Но все территории, на которых возникли рассмотренные выше новые классовые общества, либо были всегда предклассовыми, либо стали таковыми в результате варварских завоеваний. Поэтому там синтеза классовых и предклассовых социально-экономических структур не произошло и произойти не могло. Они не могли стать и не стали феодальными.

Но так как в большинстве своем эти общества, во-первых, как и древнегерманские, были не протополитарными, а принадлежали к иным проформациям, во-вторых, долгое время находились под огромным влиянием вначале мировой античной, а затем мировой феодальной систем, то они не стали и классическими древнеполитарными, как общества Востока. Результатом мощной социорной индукции была не ультрасупериоризация и даже не супериоризация, а латерализация.

В обществах северных германцев шло утверждение королевской власти. Королями становились самые могущественные из милитархов. Милитарные отношения порождали тенденции к становлению как нобиларных, так и политарных отношений. В ходе развития победили последние. Милитарх, став правителем, превращался в политарха. Возник политарный способ производства. Одновременно не только сохранился, но и получил развитие доминомагнарный способ. Общество стало базироваться на симбиозе двух общественно-экономических укладов: политарного и магнарного. В североевропейской зоне центрального исторического пространства утвердилась дуалистическая, симбиотическая, химерная параформация - медиполитомагнарная (от лат. medi - средний).

Несколько по-иному пошло развитие в Центральной и Восточной Европе. Если не у всех восточных славян, то во всяком случае у значительной их части существовали не трибосоциоры, а великообщины, причем не простые, а сложные. В подчинении у могущественных великообщин находились как пракрестьянские общины, так и более слабые великообщины. Возможно, что великообщины как простые, так и сложные объединялись в союзы. В восточнославянских великообщинах, как и в германских трибосоциорах, существовали доминарные и магнарные отношения.

Историки по-разному решают вопрос об институте военной дружины у восточных славян. Одни считают, что этот институт был внутренне присущ восточнославянскому предклассовому обществу. Другие полагают, что этот институт был привнесен варягами (норманнами). Согласно их точке зрения первые дружины на территории будущей Руси были варяжскими. Пришли они на эту землю извне - из Скандинавии. И лишь затем их состав стал славянским.

Несомненно, одно - стремление милитархов стать во главе великообщин и их союзов. Когда милитарх становился правителем того или иного социоисторического организма, то внутри его сосуществовали две структуры власти: прежние институты (глава великообщины, командующий народным ополчением, совет старейшин, народное собрание) и милитарх со своими дружинниками (милитантами).

Милитарх стремился подчинить себе старые органы власти, назначить на все должности своих людей, получить всю полноту власти. Прежняя правящая верхушка пыталась сохранить положение, низведя роль милитарха до положения только военного предводителя. Борьба шла с переменным успехом, и исход ее был далеко не одинаков. В большинстве социоров она закончилась победой милитархов. Эти социоры стали княжествами. В Великом Новгороде в конце концов победили великообщинные институты власти, и утвердился республиканский строй.

Но даже там, где милитарх становился подлинным властителем, дальнейшее развитие могло идти по-разному. Милитарные отношения порождали тенденции развития как к политаризму, так и к нобиларизму. Если в северогерманском обществе победила первая тенденция, то в восточнославянском - вторая.

Милитарх, ставший во главе социоисторического организма, превратился в нобиларха, а социор соответственно - в нобилархию. Члены его рода (в обыденном смысле слова) получали уделы (нобилариумы) и становились нобиларистами. Затем нобилариумы превратились в самостоятельные социоры - нобилархии, а их правители соответственно стали нобилархами. Произошел распад крупного социоисторического организма на несколько более мелких. В свою очередь и вновь возникшие нобилархии были подвержены той же участи. Это дробление нобилархий историки нередко принимали за феодальную раздробленность, а нобилариумы и вторичные нобилархии - за феоды.

Часть дружинников, а затем и некоторые другие лица получали от нобиларха и нобиларистов алиментариумы. Таким образом, алиментарные отношения могли сочетаться не только с политарными, но и милитарными и нобиларными связями. Кроме полито-алиментаризма, существовал также и нобилоалиментаризм. Алиментариумы тоже принимались историками за феоды.

На Руси существовали крупные хозяйства, в которых трудились зависимые от их владельцев люди. Большинство советских историков трактовало эти хозяйственные ячейки как феодальные вотчины, в главном и основном подобные западноевропейским манорам. Соответственно работавшие в них зависимые производители упорно подгонялись под феодально-зависимых крестьян. Однако все материалы находятся в разительном противоречии с подобного рода трактовкой. Например, рядовичи и в том числе закупы явно представляют собой либо доминарно-зависимых, либо магнарно-зависимых работников.[13]Поэтому большинство дореволюционных российских историков категорически отказывалось трактовать крупные хозяйства Древней Руси как феодальные, а их работников как феодально-зависимых крестьян. В действительности, данные отношения были не феодальными, а доминомагнарными или магнарными.

Таким образом, на Руси возникло классовое общество, которое базировалось на симбиозе двух общественно-экономических укладов: нобиларного и доминомагнарного. Сходным был результат классообразования и в Центральной Европе. В центрально-восточноевропейской зоне центрального исторического пространства утвердилась дуалистическая, симбиотическая, химерная параформация - нобиломагнарная.

В силу того, что североевропейские и центрально-восточноевропейские социоисторические организмы относились к другим социально-экономическими типам, чем феодальные западноевропейские, они и развивались иначе.

4.7. Мир в конце первого — начале второго тысячелетий новой эры

Таким образом, на исходе I тысячелетия нашей эры на Земле оказалось несколько качественно отличных исторических миров. Продолжал сохраняться первобытный, прежде всего варварский, мир. Не только сохранялся, но и продолжал расширяться за счет предклассовых обществ древнеполитарный мир. Но только oеперь основная часть предклассовых обществ стала превращаться не в древнеполитарные, а в классовые общества иных типов. Исчез античный мир, но возник качественно новый - феодальный. И, наконец, появилось множество классовых социальных организмов, которые не принадлежали ни к древнеполитарным, ни к феодальным. Их можно объединить под названием парафеодальных (от греч. пара - около, возле).

Феодальный мир, являвшийся супериорным, существовал в виде одной единой системы, которая была мировой системой и одновременно центральной зоной центрального исторического пространства. Парафеодальный мир состоял из двух периферийных зон центрального исторического пространства - североевропейской и центрально-восточноевропейской. Он был инфериорным, латеральным. Кроме феодальных и парафеодальных обществ, в центральное историческое пространство входило несколько политарных обществ, составлявших еще две его периферийных зоны - византийскую и исламскую. Все остальные древнеполитарные общества и все без исключения первобытные общества представляли собой внешнюю периферию.

Хотя центральное историческое пространство не только сохранилось, но и значительно расширилось, связи между некоторыми его зонами, прежде всего между западноевропейской и исламской, были первоначально довольно слабыми. Они стали более тесными в результате начавшихся в конце XI в. крестовых походов, когда на время под властью европейцев оказалась часть Палестины и Сирии. В результате IV крестового похода (1204 г.) более чем на полвека исчезла с политической карты мира Византия.

И после X в. в Центральной Европе продолжала существовать внешняя варварская периферия: земли полабских и прибалтийских славян, пруссов, жемайтов (жмуди), аукшайтов (собственно литовцев), куршей, селов, земгалов, латгалов, ливов, эстов, карел и финнов. Но вскоре положение изменилось. Немцами были завоеваны земли полабских и прибалтийских славян, а также Прибалтика. Шведы покорили Финляндию. Произошел переход от предклассового общества к классовому у литовцев. Возникло Великое Княжество Литовское. На всех этих территориях утвердились классовые отношения, и они вошли в центрально-восточноевропейскую периферийную зону центрального исторического пространства.

В это время за пределами центрального исторического пространства в восточноазиатской, индокитайской, индонезийской, индийской, центральноазиатской исторических аренах Старого Света и в андской и мезоамериканской исторических аренах Нового Света шло чередование периодов расцвета и упадка, а иногда и гибели исторических гнезд. Социоисторические организмы, переживавшие трудные времена, нередко становились добычей завоевателей.

Во второй половине I тысячелетия н.э. в Новом Свете на андской исторической арене погибли культура (возможно, цивилизация) Наска и цивилизация Мочика, возникли, расцвели и погибли цивилизация Тиауанако и тесно с ней связанная цивилизация Уари. К первой половине II тысячелетия относится расцвет империи Чимор, которая в последующем пала под ударами инков. К началу XVI в. вся андская историческая арена оказалась под властью империи инков - Таунтинсуйу.

На мезоамериканской исторической арене Нового Света во второй половине I тысячелетия н.э. погибли цивилизации Теотиуакана, сапотеков (Монте-Альбана) и майя. Их сменила цивилизация тольтеков, погибшая к концу XII в. В XV в. начинается экспансия ацтеков, подчинивших себе значительную часть мезоамериканской исторической арены.

В Китае возникшая в начале VII в. империя Тан с середины VIII в. вступила в период упадка, что было связано с крахом системы «равных полей», обезземеливанием крестьян и развитием магнарных отношений, и в 907 г. распалась. В 960 г. страна была объединена под властью династии Сун. В XII в. значительная часть Сунской империи была захвачена чжурчжэнями, создавшими государство Цзинь. Оставшаяся часть, получившая название Южной Сунской империи, признала себя вассалом Цзинь. Последующую историю Китая и многих других государств нельзя понять, не обратившись к тому, что происходило в великостепной исторической арене.

4.8. Монгольское завоевание и его влияние на историческое развитие Евразии

Великостепная арена и в средние века продолжала оказывать огромное влияние на историю классовых обществ почти всего Старого Света. Там продолжался процесс возникновения и исчезновения кочевых держав. Крупнейшим событием было возникновение Монгольской империи. В 1206 г. на съезде знати правителем всех монгольских племен был избран Темучин, получивший имя Чингисхана. Это событие положило начало монгольской агрессии. Восточной границей Монгольской державы стал Тихий океан. Под властью монголов оказался Китай. Там воцарилась монгольская династия Юань, которая правила вплоть до 1368 г., когда была сметена народным восстанием. На смену ей пришла китайская династия Мин. Монголы подчинили всю великостепную и всю центральноазиатскую исторические арены, значительную часть исламской зоны центрального исторического пространства. Монгольская держава как единое политическое целое просуществовала недолго. Уже во второй половине XIII в. она распалась на несколько государств, в которых правили потомки Чингисхана.

В 1236 г. монголы под водительством внука Чингисхана Бату (Батыя) двинулись на запад. После покорения Волжской Болгарии, они в 1237-1240 гг. разгромили Русь, которая представляла собой в то же время не единый социально-исторический организм, а гнездовую систему социоисторических организмов, в 1241 г. вторглись в Польшу и Венгрию, дошли до Адриатики, а затем повернули обратно. Невозможно было двигаться дальше на запад, оставив в тылу поверженную, но до конца не покоренную Русь. Как писал В.Я. Брюсов:

«Россия! В злые дни Батыя,
Кто, кто монгольскому потоку
Возвел плотину, как не ты?
Чья, в напряженной воле, выя,
Ценою рабств, спасла Европу
От Чингис-хановой пяты?» [14]

Вначале под властью монголов оказалась вся Русь. В последующем Галиция и часть Волыни была захвачена Польшей, а Полоцкая, Турово-Пинская, Чернигово-Северская, Подольская, часть Волынской, Киевская, Переяславская, Смоленская земли вошли в состав Великого княжества Литовского, которое в результате стало крупнейшей державой Европы. Под властью ставшей самостоятельной после распада Монгольской империи Золотой Орды оказались лишь Северо-Западная и Северо-Восточная Русь.

Монгольские завоевания во многом способствовали установлению более или более прочных связей между целым рядом исторических арен и центральным историческим пространством. Но одновременно в результате монгольского нашествия Северная Русь была вырвана не только из центрально-восточноевропейской зоны, но и вообще из центрального исторического пространства. Как следствие, центрально-восточноевропейская зона сузилась до центральноевропейской. Северная же Русь стала обособленным историческим гнездом, связанным с великостепной исторической ареной, но не вошедшим в ее состав. Из внутренней периферии она перешла в состав внешней классовой периферии.

4.9. Восточноевропейская, центральноевропейская и исламская зоны центрального исторического пространства в XIV—XV вв.

В XV в. после падения татаро-монгольского ига Северная Русь, превратившаяся при Иване III в единый социоисторический организм, который в последующем стал называться Россией, снова вошла в состав центрального исторического пространства. Но так как под моногольским воздействием претерпел существенные изменения ее социально-экономический строй, то стала особой периферийной его зоной - восточноевропейской, или российской.

Столь характерное для политарных обществ чередование периодов расцвета и упадка происходило не только во всех исторических аренах внешней классовой периферии, но и в исламской периферийной зоне центрального исторического пространства. Уже начиная с VIII в., созданная в результате арабских завоеваний гигантская держава стала распадаться, а те ее части, которые не были арабизированы, освобождаться от иноземного владычества.

В XIV в. на Ближнем Востоке появилась новая сила - османы. Началась их экспансия, в результате которой к началу XVI в. возникла последняя великая ближневосточная политарная держава. Под властью Османской империи оказалась не только почти вся исламская зона центрального исторического пространства, но и значительная часть восточноевропейской, а с захватом турками Константинополя (1453) перестала существовать византийская зона.

Из всех социоисторических организмов, входивших в центральноевропейскую зону центрального исторического пространства, к концу XV в. остались самостоятельными лишь Польша и Литва, совместными усилиями отбившие натиск немцев, и в известной степени Чехия. Все остальные (Болгария, Валахия, Молдова, Сербия, Венгрия, Хорватия) оказались под властью держав, центры которых находились в иных, чем центральноевропейская, зонах: в исламской (Османская держава) и в западноевропейской (империя Габсбургов).

Как уже указывалось, политарное общество не было способно трансформироваться в общество более высокого типа. В нем шло вечное повторение циклов. Это не исключало определенного прогресса, но такого, который носил крайне ограниченный характер. Не способны были создать условия для появления общества более высокого типа ни североевропейские, ни восточноевропейские парафеодальные социоисторические организмы. Прогресс во всех этих областях если и имел место, то в основном в рамках уже достигнутого человечеством уровня.

4.10. Западная Европа: возникновение городов

Радикальное движение вперед имело место лишь в западноевропейской зоне центрального исторического пространства - единственной, где возник феодализм. Практически одновременно с «феодальной революцией», начиная с X-XI вв. (в Италии несколько раньше - с IX в.), в Западной Европе начинается бурный рост городов как центров ремесла и торговли. Их нередко характеризуют как феодальные города, что неверно. Хотя эти города и существовали в феодальном обществе, феодальными они не были. Они базировались на ином, чем феодальный, способе производства, который можно назвать купеческо-бюргерским. Хозяйственными ячейками купеческо-бюргерского уклада были ремесленные мастерские, хозяйственным организмом - объединение, которое принято называть городской общиной, или городской коммуной. В своей исходной форме города были не социоисторическими организмами, а, как и маноры, лишь суборганизмами, субсоциорами, а тем самым и субполитиями.

Городов, подобных тем, что появились в Западной Европе в начале II тысячелетия н.э., в истории человеческого общества никогда ранее не существовало. Возникновение купеческо-бюргерского уклада было крупнейшим переломом в развитии общества, который некоторые авторы называют коммерческой революцией.[15] Коммерческая революция изменила весь облик Западной Европы. Возникло денежное хозяйство, и стала непрерывно возрастать власть денег. Она достаточно определенно проявила себя уже в XII-XIII вв., о чем красноречиво свидетельствует «Стих о всесилие денег» неизвестного поэта-ваганта:

«Ныне повсюду на свете
великая милость монете.
Ныне деньгою велики
цари и мирские владыки.
Ради возлюбленных денег
впадет во грехи и священник;
И на вселенском соборе
лишь золото властвует в споре.<...>
Деньги повсюду в почете,
без денег любви не найдете.
Будь ты гнуснейшего нрава -
за деньги поют тебе славу.
Нынче всякому ясно:
лишь деньги царят самовластно!
Трон их - кубышка скупого,
и нет ничего им святого.» [16]

Купеческо-бюргерский общественно-экономический уклад возник практически одновременно с феодальным укладом. Последний сам по себе взятый неспособен к самостоятельному развитию. В этом смысле он был тупиковым. Но он сделал возможным возникновение купеческо-бюргерского уклада, а тем самым и возможность дальнейшего поступательного развития общества. Все последующие изменения феодального уклада - результат воздействия купеческо-бюргерского уклада. По существу развивался не феодальный уклад сам по себе взятый и не купеческо-бюргерский уклад тоже сам по себе взятый, а единая система, состоявшая из этих двух теснейшим образом связанных укладов. Только этот симбиоз был способен к самостоятельному развитию. Поэтому правильнее говорить не о феодальной общественно-экономической формации, а о симбиотической, химерной феодально-бюргерской формации. Но, следуя традиции, я и в последующем изложении буду называть эту дуалистическую формацию не только феодально-бюргерской, но и просто феодальной.

Только тогда, когда возникла феодально-бюргерская формация, образовалась и западноевропейская феодальная (феодально-бюргерская) мировая система. В отношении VI-VIII вв., а отчасти и IX в., когда феодальный уклад только еще формировался, а городов не было, можно говорить лишь о зародыше новой мировой системы. В этот период западноевропейское общество никакими особыми достижениями в области материальной и духовной культуры не отличалось. Более того, по многим признакам оно стояло ниже не только античного, но и восточного общества, что и давало, и дает основание ряду ученых утверждать, что Западная Европа в то время была одним из отсталых периферийных регионов Евразийского континента.

Поэтому говорить о подлинном перемещение центра мирового исторического развития в Западную Европу того времени вряд ли возможно. Речь может идти только о подготовке условий для подобного перемещения. Западная Европа этого времени, если и была центром мирового развития, то только в возможности, но не в действительности. И тем не менее уже тогда она занимала особое положение в мире. Только там и ни в каком другом регионе мог образоваться центр мирового исторического развития.

Но с появлением городов Западная Европа, несомненно, во многих отношениях вышла на уровень более высокий, чем античное и современное ей восточное общество. Невиданных раннее масштабов достигает использование в производстве водяных и ветряных двигателей. Изобретаются и входят в обыденную жизнь механические часы, появляются компас, порох и огнестрельное оружие. Все эти сдвиги нередко объединяются под названием индустриальной революции средних веков.[17]

Одновременно происходит подъем духовной культуры. Феодальное общество, как уже указывалось, было двухэтажным. Нижний его этаж составляли крестьянские общины, которые были субсоциорами и имели свою собственную культуру. В феодальном обществе, как и в древнеполитарном, существовали две качественно отличные культуры: культура верхов, элитарная и культура низов - простонародная, прежде всего крестьянская.

Духовный подъем, который произошел в эту эпоху, выразился в возникновении новой формы и одновременно новой составной части элитарной культуры - городской культуры. XII столетие иногда называют веком «средневекового ренессанса», «средневековой культурной революции» и даже говорят о «Возрождении XII века». В недрах теологии возникает и первоначально в религиозной оболочке получает развитие философия. Одновременно возрождается преднаука и даже пранаука. Появляются университеты.

Везде, где существовали элитарная и простонародная культуры, между ними всегда шло взаимовлияние и взаимодействие. В частности, происходил процесс «опускания» элитарной культуры в массы. Новая возникшая городская культура сразу стала охватывать все более и более широкие слои населения, прежде всего, разумеется, городского. Начала распространяться грамотность и расти потребность в книгах.

Это вызвало к жизни знаменитое изобретение И. Гутенберга - книгопечатание (1455 г.), которое оказало огромное влияние на духовную и не только духовную жизнь общества. О том, насколько это изобретение отвечало насущным нуждам времени, красноречиво свидетельствуют цифры. Только за первые 45 лет (1455-1500 гг.) было открыто не менее 1 100 типографий в 260 городах Европы, которые выпустили в свет около 40 000 изданий общим тиражом 10-12 миллионов экземпляров.

Во всяком случае со времени появления городов западноевропейская зона центрального исторического пространства окончательно становится центром всемирно-исторического развития. Там окончательно утверждается третья по счету (после ближневосточной политарной и средиземноморской античной) мировая система.

Возникновение городов означало появление в обществе наряду с феодальными субсоциорами и парасоциорами - сеньориями качественно иных субсоциоров. В частности, оно означало потерю феодалами монополии на военную силу. Наряду с рыцарским войском возникло городское ополчение. Возникновение городов дало толчок к преобразованию всего общества в целом. Дальнейшее его развитие пошло по двум разным путям.

4.11. Два пути развития: возникновение городских республик и складывание централизованных монархий

Один из этих путей состоял в том, что города, подчинив себе окружающие территории, образовали вместе с ними подлинные социоисторические организмы, относившиеся к иному, чем феодальный, типу общества. Этот тип общества можно было бы назвать купеческо-бюргерской параформацией. В этих обществах феодальные отношения стали исчезать и, в конце концов, исчезли. В сельской округе их заменили отношения, которые выше были названы магнарными и доминарныим.[18] По такому пути пошло развитие северной Италии. Появились и расцвели города-республики: Венеция, Генуя, Милан, Флоренция, Пиза, Сиена и др. Возникновение такого рода обществ - прогресс, но своеобразный, ибо он вел, в конечном счете, в тупик. Купеческо-бюргерские общества были латеральными. В частности, их существование делало невозможным объединение Италии.

В итальянских городах-республиках уже в XIV-XV вв. на базе купеческо-бюргерского уклада начал зарождаться капиталистический уклад. Но этот ранний капитализм имел своей основой не внутренний национальный рынок, которого в Италии не существовало, а внешние рынки. И поэтому, когда в последующие века эти внешние рынки были утеряны, итальянский капитализм заглох и по существу перестал существовать. Стал нарастать процесс рефеодализации.

Процесс латерализации имел место и в Германии. Там тоже стали возникать купеческо-бюргерские социоисторические организмы, что стало серьезным, хотя и не единственным препятствием на пути объединения Германии.

Но подобного рода латерализация была на первых порах прогрессом. В результате в XIV-XV вв. Италия по уровню развития вышла на первое место в Западной Европе, что, в частности, выразилось в том мощном процессе становления новой культуры, который носит название Возрождения.

Другой путь заключался в том, что в идеале в границах той или иной ультрасеньории, которая, как мы знаем, была не социоисторическим организмом, а парасоциором, стала возникать иерархическая система рынков, которая постепенно начала трансформироваться в единый рынок, охватывающий всю эту территорию.

Развитие рыночных связей постепенно вело к консолидации ранее обособленных областей в единое хозяйственное целое, что необходимо предполагало политическую централизацию. Единый в экономическом отношении социоисторический организм формировался одновременно и как единое централизованное государство. Вместе с появлением такого единого в экономическом отношении социоисторического организма стали возникать и его объективные интересы, которые не могли не быть интересами основной массы людей, входивших в его состав.

В результате этого единый социоисторический организм, который одновременно был и централизованным государством, выступил в глазах его членов как их общее отечество, а они, все вместе взятые, стали общественной силой, отстаивавшей интересы этого отечества, т.е. нацией. Нация возникла как совокупность людей, имеющих одно общее отечество.

Возникновение нации нельзя рассматривать как автоматическое следствие формирования единого геосоциального организма. Для ее образования необходимо, чтобы люди не просто входили в состав одного единого социоисторического организма, не просто составляли его население, но признавали бы его своим отечеством, а себя рассматривали как соотечественников.

Для этого нужно было, чтобы основная масса населения этого социоисторического организма осознала бы его объективные интересы, причем осознала бы их как свои собственные интересы. Такое осознание могло родиться лишь в ходе борьбы за удовлетворение насущных потребностей развития и функционирования этого социоисторического организма. Лишь в процессе такой борьбы могла вызреть идея национального единства, без которой нация не смогла бы оформиться.

Начавшемуся в результате возникновения городов складыванию широкой экономической общности мешала феодальная политическая раздробленность. Поэтому объективной необходимостью стала ее ликвидация, создание единого централизованного государства. В классовом обществе объективные интересы общественного развития всегда выступают как интересы определенных классов, слоев, группировок. За ликвидацию феодальной раздробленности выступали горожане и крестьяне, страдавшие от феодальных междоусобиц, а также некоторые слои класса феодалов. Опираясь на эти силы, королевская власть повела борьбу за создание централизованного государства. Но процесс централизации нередко обрывался попятным движением, что чаще всего было связано с возрождением нобиларных отношений, с созданием уделов принцев крови - сынов правящего монарха.

Там, где королевская власть успешно осуществляла свою задачу, объединительное ранненациональное движение масс не получило самостоятельного значения. Слои населения, заинтересованные в объединении страны в политическое целое, выступали не столько как самостоятельная политическая сила, сколько просто как опора королевской власти.

Лишь в критические периоды истории таких стран объединительное ранненациональное движение масс могло в какой-то степени приобрести самостоятельный характер. Пример - события во время Столетней войны во Франции, связанные с именем Жанны д'Арк (XV в.). Они свидетельствовали о начале формирования во Франции особой политической силы, которая в дальнейшем получила название французской нации.

В тех странах, где назревшие объективные экономические потребности в политическом объединении не могли быть удовлетворены на протяжении длительного времени, наблюдается подъем широкого самостоятельного объединительного ранненационального движения, которое, втягивая массы крестьянства, приобретает характер и антифеодального. Таковы Реформация и Крестьянская война в Германии (XVI в.). И хотя желаемый результат не был достигнут, эти движения возвестили о начале формирования немецкой нации.

Там, в Западной Европе, где развитие пошло по второму пути, стали возникать крупные социальные образования, базирующиеся на рынке, который принято называть национальным. Национально-рыночные связи были не верховыми, а низовыми, они объединяли не одних лишь представителей господствующего класса, а всех членов общества. Данные крупные социальные образования были подлинными социоисторическими организмами, причем значительно более прочными, чем многие из тех, что существовали раньше.

С появлением такого рода социоисторических организмов, которые были одновременно централизованными государствами, исчезла вся иерархия феодов. Иначе говоря, перестал существовать феодальный общественно-экономический уклад. Одновременно претерпел существенные изменения и входивший в него в качестве элемента манорарный уклад. Маноры перестали быть сеньориями-феодами, а тем самым субсоциорами и субполитиями, а манорархи потеряли положение государей. Как следствие, исчезло и прикрепление крестьян к земле. По существу манорарный способ производства перестал быть тем, чем он был раньше. В деревне получили развитие магнарные отношения.19

В результате западноевропейские общества, развитие которых пошло по национально-рыночному, магистральному пути, так же, как и общества, развивавшиеся по купеческо-бюргерскому, латеральному пути, перестали быть феодальными. Они стали предкапиталистическими, а затем и формирующимися капиталистическими (протокапиталистическими). С началом формирования капитализма приходит конец эпохе средних веков.

---