— В речи на инаугурации Мадуро заявил о «начале нового этапа». Что он имеет в виду, если учесть, что чависты находятся у власти уже два десятилетия?

— В ходе выступления Мадуро дал обещание, от которого до сих пор звенит в ушах. Президент действительно посулил нам «новые начинания», украсив свою речь такими словосочетаниями, как «теперь — точно», «на этот раз — непременно». Миллионам его сторонников все эти слова могли бы подарить надежду на осуществление политики преобразований, которая позволит хоть немного повысить неважный уровень жизни населения. Проблема в том, что Мадуро обещает одно и то же — перемены — уже пять лет подряд, требуя при этом расширения полномочий, чтобы «делать для народа больше». В ситуации гиперинфляции Мадуро продолжает уверять, что «на этот раз» введёт контроль цен, что «твёрдой рукой» будет наказывать тех, кто осмелится их завышать, хотя утверждённые цены сами по себе являются предметом насмешек. Ежегодно, когда он уверяет, что «на этот раз определённо» покончит с подлой «экономической войной», остаётся только со вздохом опускать глаза. Обещания озвучиваются и сразу умирают. Циничные ухмылки, появившиеся на лицах нескольких приспешников Мадуро во время инаугурации — после очередных обещаний, — были крайне красноречивы.

Между тем, в период с 2014 по 2018 ВВП неуклонно и последовательно падал: беспрецедентный случай в нашей экономике. Бомбёжки и геноцид, учинённые нацистами в Польше в 1939-1943 годах, вызвали снижение ВВП страны на 44 процента. Снижение ВВП Венесуэлы за последние пять лет составляет примерно 50 процентов. Это трагедия, абсолютный антирекорд континента. В 2017 и 2018 годах кризис обострился, и процент ужасающей инфляции, направляющей его, перекрыл ряд «выдающихся» показателей. На протяжении последних четырнадцати месяцев наблюдается уже гиперинфляция, по продолжительности занимающая восьмое место в истории.

— А теперь главные вопросы. Почему, вопреки ожиданиям оппозиции, катастрофическая ситуация в экономике пока не привела к подрыву авторитета правительства? Почему народ бездействует? Или миграция — это и есть его действие?

— Наиболее видные деятели венесуэльской оппозиции напоминают в этом кубинских оппозициионеров в разгар «особого периода», после крушения Советского Союза и режимов Восточной Европы. Они надеются, что жестокий экономический кризис заставит людей выйти на улицы и устроить голодный бунт, который так или иначе повлечёт за собой свержение власти. Основная часть оппозиционной элиты, находящаяся за решёткой, в изгнании или просто вдали от нищих масс, всей душой желает, чтобы пресловутый боливарианский карточный домик наконец развалился. Этого так и не происходит, и оппозиционеры уповают на то, что положение будет ухудшаться и дальше, приведя в конце концов к вожделенному восстанию. По-видимому, они не понимают, хоть это и очевидно, что правительство всё-таки озабочено развитием программы безвозмездной помощи, выдачи пособий и широкой социальной поддержки, — а это относительно эффективно сдерживает самые бедные слои населения. Через местные Комитеты по снабжению и производству правительство распределяет продукты питания в бедные городские кварталы, переводит деньги, обеспечивает электричеством, водой, канализацией, общественным транспортом, бензином по ничтожной цене, не говоря уже о том, что оно борется с преступностью и наркотрафиком. А также с процветающей контрабандой и нелегальными рынками в бедных районах. Дело в том, что государство даёт множество дешёвых товаров, которые затем реализуются на чёрном рынке с огромной выгодой: выставляя на рынок полученные от госслужащих блага, люди наторговывают себе — кто полкило свинины, а кто даже дом или автомобиль. В условиях почти полного безденежья власти создали себе масштабную клиентелу. Благодаря этому усилился процесс люмпенизации широких масс. Но все перечисленные меры сдерживают низовой общественный взрыв.

Несмотря на то, что представители беднейших слоёв систематически эмигрируют из страны вот уже по меньшей мере три года, эта тенденция не так уж распространена. В трущобах есть множество «серых» или откровенно незаконных способов раздобыть денег; это основной сдерживающий эмиграцию фактор. Нужно отметить: оппозиция бедными кварталами почти не занимается. Во многих районах вести антиправительственную пропаганду опасно. Оппозиция полностью отказалась от организации социальной базы в этих районах, где люди, увы, идут за тем, кто способен решить их житейские проблемы. А это под силу лишь государственным и криминальным организациям. Поэтому малоимущие граждане никак не связаны с оппозиционными политиками, нашедшими свою нишу в «Твиттере».

— Что нужно предпринять оппозиции, не добившейся своих целей ни на улицах, ни на выборах, ни в социальных институтах?

— Правительство добилось огромного успеха в доказательствах «провальности» действий оппозиции. Оно смогло вызвать у её лидеров ощущение надлома, крушения. Несмотря на удивительный успех на выборах в Национальную ассамблею в 2015 году, оппозиционный блок начал разваливаться со страшной скоростью. В хаосе была распущена коалиция «Круглый стол демократического единства». Затем оппозиция ушла в социальные сети, чтобы вести оттуда самые бесстыдные атаки. В этот непростой момент своего существования она решила объявить выборы надувательством — обвинение, не лишённое оснований, но брошенное с пораженческих позиций, не дающих всерьёз бороться за голоса.

В итоге оппозиционеры пришли к политике неучастия, приведшей к утрате интереса к политической борьбе даже у их сторонников. Оппозиция опрометчиво и при этом последовательно уклонялась от решения вопросов, действительно важных для достижения её политических целей. Это и стало причиной столь резкого — вплоть до официального развала — ослабления её позиций. В итоге на первый план выдвинулись наиболее экстремистские и, соответственно, самые далёкие от политики её «светила». Отлично разжигая страсти в соцсетях и вдохновляя людей, которые не принимают участия в политических акциях, они не так искусны в деле организации. Всё это свидетельствует о бессмысленности действий оппозиции. Очевидно, что ей необходимо пытаться вдохнуть новую жизнь в координацию политической работы, что делать всё сложнее и сложнее. Но вместо того чтобы упорно работать над этим, оппозиционеры ограничиваются яростными обличениями. Им остаётся либо пойти на конфронтацию с правительством (называемом ими «узурпаторским»), находясь в крайне невыгодном положении ожидания чуда от Соединённых Штатов, либо исчезнуть, столкнувшись с невыполнимостью своих обещаний.

— Если принять всерьёз невнятное заявление Национальной ассамблеи, получается, что в стране сейчас вроде как два президента...

— Несколько месяцев подряд оппозиционеры говорили о том, что Мадуро недолго быть президентом. Они бойкотировали выборы 20 мая прошлого года — от партий в них участвовал только экс-губернатор штата Лара Анри Фалькон, — и Мадуро, понятно, стал «узурпатором». Началась дискуссия по поводу плана действий десятого января, в день инаугурации. Представители умеренной оппозиции говорили о том, что не произойдёт ничего особенного. Радикалы предсказывали «пришествие спасителей» — морпехов и правых вооружённых формирований из Колумбии.

Но всё прошло гладко, без протестов и уличных беспорядков. В центре внимания оказался молодой председатель Национальной ассамблеи Хуан Гуайдо, который, несколько смущаясь, сделал перед журналистами неожиданное заявление: Мадуро — нелегитимный правитель, оппозиция обвиняет его в узурпации власти. Гуайдо заявил и о том, что готов временно исполнять обязанности президента республики, ведь инаугурация якобы не имеет юридической силы, и призвал вооружённые силы страны и международное сообщество расценивать выборы как фальсификацию.

В штаб-квартире Программы развития ООН в Каракасе Гуайдо в присутствии трёх тысяч человек выступил с докладом, в котором чуть ли не объявил себя президентом. Апеллируя к статье 233 конституции, он объяснил, что если избранный президент не может приступить к выполнению своих обязанностей, их временно принимает на себя председатель Национальной ассамблеи. Гуайдо заявил также о том, что готовится закон о переходном правительстве, обязующемся провести новые выборы через тридцать дней, и посулил амнистию военным, которые этому правительству присягнут. Гуайдо, член партии «Народная воля», особо подчеркнул: дабы воплотить свои обещания, он нуждается в широком участии масс в уличных акциях и в надёжной поддержке международного сообщества. Ближе к концу выступления прозвучали слова о намерении «взять на себя властные полномочия для выполнения обязанностей временного президента республики», сопровождаемые туманными и малопонятными иносказаниями. Эзопов язык его утомительного доклада, видимо, был обусловлен опасностью заключения под стражу силами безопасности за попытку возглавить государственный переворот.

— Как на это отреагировало правительство?

— Изворотливая риторика Гуайдо оставила много вопросов. Факты таковы: Организация американских государств, а также правительства Бразилии и США незамедлительно признали его законным главой государства. Верховный трибунал Венесуэлы в изгнании выпустил обращение в поддержку Гуайдо и призвал его скорее принять присягу.

В ответ Мадуро развернул пропагандистскую кампанию в соцсетях, где вскоре появились сотни злых шуток над «президентом Твиттера» — и это самое сдержанное выражение. Оппозиционные силы, реализующие план, где Гуайдо играет главную роль, ждут реакции правительства, чтобы понять, смогут ли они действовать решительно и заставить вооружённые силы или «международное сообщество» — в первую очередь, Соединённые Штаты и их друзей — перейти к более решительным действиям. Правительства же Китая и России быстро признали победу Мадуро на выборах и пообещали оказать поддержку в случае любых попыток «вмешательства извне».

Национальная ассамблея хочет создать ситуацию двоевластия. Она в открытую обсуждает возможность полного признания «нового президента» Вашингтоном и его союзниками из Группы Лимы[2]. В этом случае Гуайдо сразу смог бы получить право распоряжаться активами страны за рубежом, — так произошло после вторжения в Ливию. Это и выплаты по счетам, и средства государственных фондов и компаний — например, огромной нефтяной компании CITGO, расположенной в США и являющейся мощным источником валюты. Разумеется, сюда относится и золото, которое отказывается возвращать Венесуэле Банк Англии, и другие активы, замороженные в результате наложенных на страну санкций. Собранные таким образом средства, предназначенные якобы для «гуманитарной помощи», на деле пошли бы на спонсирование антиправительственного восстания.

Скорее всего, правительство не распустит Национальную ассамблею, обвинённую в «неуважении к власти» и не имеющую реальной политической силы. Возможно, Гуайдо пригрозят тюрьмой и тем самым «стимулируют» бежать в Бразилию или Колумбию, где он организует «правительство в изгнании», подобное пресловутому Верховному трибуналу, заседающему в Колумбии и успевшему уже не один раз «cместить» Мадуро с президентской должности. Ясно, что эффективность этого туземного правительства в эмиграции равна нулю, о его никчёмности ходят анекдоты. От Национальной ассамблеи поступило оперативное предложение устроить двадцать третьего января[3] — историческая дата для борьбы за демократию в Венесуэле — масштабную акцию протеста. И всё. Упорно ходят слухи о тайных переговорах оппозиции с правительством по вопросам взаимного сотрудничества в случае ухудшения ситуации.

Люди в замешательстве после организованного Гуайдо уличного форума. Во-первых, непонятно, почему лидер оппозиции не объявил себя президентом прямо на заседании Национальной ассамблеи. Если он обосновал это статьёй 233, то избрание должно быть оформлено торжественным парламентским актом. В Ассамблее уже могли бы также составить закон о переходном правительстве, объявить об узурпаторских действиях исполнительной власти — сделать всё то, чего так ждали представители радикального крыла внешней и внутренней оппозиции. Но на проведённых «форумах» Гуайдо даже неформально не примерил на себя роли президента.

Он уже подвергается нападкам радикальных оппозиционеров, называющих его «хлипким» и «унылым». Гуайдо упрекают в том, что он не провозгласил себя президентом, даже обвиняют в «административных нарушениях», в уклонении от возложенной на него ответственности, в предательстве полностью доверявших ему людей. Более того, радикалы возмущены обращением Гуайдо к военным с просьбой дать ему право исполнять президентские обязанности. Согласно их мнению, именно Гуайдо должен отдавать приказы, а военные — подчиняться. Обращение к вооружённым силам кажется оппозиционерам беспрецедентно реакционным шагом. Призыв к проведению других уличных форумов они рассматривают как робкий, даже трусливый жест. Античависты до мозга костей считают, что Гуайдо «уклоняется от ответственности» из боязни попасть за решётку. Они не хотят терпеть до демонстрации, намеченной на 23 января, они чувствуют, как быстро испаряется надежда на скорое столкновение. Бросалось в глаза, что три из четырёх самых влиятельных партий оппозиционной коалиции не были представлены на уличном форуме в Каракасе. Председатели «Демократического действия», «За справедливость», «Нового времени» действительно не присутствовали и даже не отправили на мероприятие функционеров более низкого ранга. Никто ничего не сделал и для продвижения законов, разрабатываемых штабом Гуайдо.

В воскресенье 13 января произошло нечто невероятное. Боливарианская служба национальной разведки средь бела дня остановила автомобиль, в котором ехал Гуайдо, и задержала оппозиционера. Спустя короткое время соцсети уже разрывались от новостей о «похищении» «президента». Почти сразу же после этого события, которое мог спокойно заснять и какой-нибудь любитель, Служба задержала двух журналистов североамериканских и колумбийских СМИ. В разгар измышлений о возможном местонахождении Гуайдо появились новости о его освобождении, в которых говорилось, что он уже едет на «форум» в штат Варгас, как изначально и планировал.

Власти заявили, что операция была «нештатной», имело место «незаконное вторжение», самовольная акция одного из сотрудников Службы, вышедшего со своей инициативой за рамки регламента и имевшего тайное намерение скомпрометировать правительство. Всю ответственность возложили на офицера Ильдемаро Родригеса; его обвинили в «тайных связях с ультраправыми» и быстро отправили в каракасский отдел прокуратуры № 126. Подобными действиями власти только дискредитируют себя. Происшествие 13 января свидетельствует о нешуточном внутреннем расколе и отсутствии слаженности в правительстве, что заставляет сравнить его с домовым комитетом в захудалом районе. Ясно, что Мадуро было невыгодно задержание Гуайдо, и что кто-то подёргал за определённые ниточки, чтобы опозорить правительство или даже спровоцировать акты насилия, которые можно было бы оправдать серьёзным нарушением прав председателя Ассамблеи. При наихудшем раскладе всё это может оказаться правдой.

— Что произошло с так называемой «критикой слева»?

— Это, наверное, самая главная жертва боливарианского режима. В 2007 году Чавес пообещал «стереть в порошок» тех, кто противостоит политике только что созданной Единой социалистической партии Венесуэлы. Это своё обещание Чавес сдержал. «Левые критики», поддержавшие чавизм в первые годы его существования и впоследствии от него отошедшие, почти все пропали. Спустя годы после неудавшейся попытки внедриться в ряды партии и бюрократии среднего уровня с целью изнутри «повернуть влево» проводимый военными политический курс, одни решили уехать из страны, другие — перейти на сторону отставших от века правых, третьи — мимикрировать под официальную идеологию, аргументируя свой выбор нежеланием «играть на руку правым».

Крайняя зависимость жителей Венесуэлы от государства отразилась и на этих рассеявшихся левых, что выразилось в боязни противостоять правительственной политике из-за возможности потерять рабочее место или минимальное пособие. Число открытых противников режима плюс количество уволенных, репрессированных и обнищавших всё же слишком незначительно, чтобы бросить тень на власть. Профсоюзы, ассоциации работников, университетские центры исчезают по мере разрушения всех сфер производства, а уделом миллионов молодых людей становится эмиграция. Другого типа левые критики Мадуро продолжают шаблонно заклинать о возвращении к принципам Чавеса и противопоставлять нынешнее правительство предыдущему. Это похоже на приманку для привлечения широких масс разочарованных чавистов, но в глазах большинства населения Венесуэлы, в глазах людей, которые не обнаруживают в боливарианском лагере надежных политических ориентиров, подобные ухищрения непонятны и противоречивы.

— Почему латиноамериканские левые относятся к опыту Венесуэлы скорее отрицательно?

— Вообще-то латиноамериканские левые в основном «процветали» при чавизме. Я имею в виду, что по стране колесило бесконечное количество левых. Они получали отличное финансирование, давали интервью и получали консультации. Сотни лидеров маленьких партий и организаций получали щедрую помощь от боливарианского правительства, часто через посольства. Эти люди в долгу у правительства, и поэтому им так трудно отойти от режима, которому они когда-то аплодировали и который защищали, толком не зная истинных механизмов его работы. Все их поездки были тщательно продуманными политическими турами. Они отражали реальность такой, какой её жаждали увидеть люди, всей душой верящие в то, что можно увидеть свет в конце правого или неолиберального туннеля. Таким левым очень тяжело озвучить мнение, отличное от того, что они высказывали раньше, ибо их могут обвинить в непоследовательности или в измене. Дорого приходится платить за этот разрыв, подобный разрыву с СССР.

Впрочем, довольно большая часть левых Латинской Америки искренне старается дистанцироваться от своих собственных правых правительств, от критики боливарианизма, идущей из министерств иностранных дел Маурисио Макри, Жаира Болсонару, Ивана Дуке[4]. В этой ситуации остаётся незамеченным анализ конкретных явлений, не отягощённый страстями и идеологическими перекосами. Так левые и буксуют в искренних попытках оправдать очевидно ошибочную политику, приведшую к катастрофическим последствиям для рабочего класса Венесуэлы и всего народа в целом, в то время как она обязана была объединить его. Подобно страусам, они отказываются смотреть на очевидные факты, а анализ подменяют бредовыми «геополитическими» измышлениями.

Беседовал Пабло Стефанони.

По этой теме читайте также:

Примечания