Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Содержание | Следующая

Предисловие

В последние 40 лет жизнь и творчество выдающегося русского и английского литературного критика, филолога, историка и публициста Дмитрия Петровича Святополка-Мирского (1890-1939) находятся в центре внимания мировой науки — прежде всего английской и российской. За эти годы вышло 6 сборников его работ (Мирский 1978, Мирский 1987, Mirsky 1989, Мирский 1997, Святополк-Мирский 2002, Мирский 2014), обнаружена и издана его переписка с М. Горьким, А. Ремизовым, А. Блоком, К. Чуковским, Б. Пастернаком, Е. Полонской, В. Жирмунским, В. Ставским, с эмигрантами — архиепископом Иоанном (Шаховским), М. Флоринским, А. Тырковой-Вильямс, С. Андронниковой-Гальперн, с английскими друзьями и коллегами, а сборник его писем к ближайшему другу и единомышленнику Петру Сувчинскому вышел отдельным изданием (Smith 1995). Книги, посвящённые Мирскому, изданы в Париже (Lavroukine, Tchertkov 1980), Магадане (Бирюков 1991) и Оксфорде (Smith 2000), а статьи о нём появляются на всех континентах, вплоть до Австралии. Трижды — во Франции (Lavroukine, Tchertkov 1980: 51-89) , в Великобритании (Mirsky 1989:368-385) и в России (Мирский 2014: 528-572) — выпущены библиографии его сочинений. Постоянно переиздаётся (переведённая практически на все языки мира и выдержавшая за 90 лет более 100 изданий) его двухтомная «История русской литературы» (впервые издана по-английски в 1926 и 1927 годах, далее цитируется по первому русскому изданию — Мирский 1992), имеющая, по словам проф.Дж. Смита, «статус классической». Однако в собирании и изучении наследия учёного предстоит ещё немало открытий.

Прежде чем перейти к главной теме нашего исследования, представляется полезным оценить работу своих предшественников — прежде всего вышедшую в прошлом году в московском издательстве «Новое литературное обозрение» книгу Д. Мирского «О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922 — 1937» (предисловие Дж. Смита, составление, подготовка текстов, комментарии, материалы к библиографии О.А. Коростелёва и М.В. Ефимова). Этот фундаментальный сборник, включающий свыше ста ранее не перепечатывавшихся текстов Мирского (в том числе 45 впервые переведённых с английского) и снабжённый обширным (более 150 страниц) комментарием (Мирский 2014: 372-527), является, по замыслу авторов, этапом «в подготовке Собрания сочинений, которое включит все выявленные на сегодняшний день тексты Мирского» (Мирский 2014: 373). Этот замысел можно только приветствовать, а проделанную авторами работу — и собирание русских текстов, и перевод с английского, /3/ и особенно тщательный, местами исчерпывающий комментарий — оценить на «хорошо». Дальнейшие замечания помогут, как я надеюсь, в подготовке задуманного Собрания сочинений великого учёного. .

Поскольку состав сборника не претендует на полноту, критиковать авторов за невключение тех или иных забытых текстов не приходится (нужно только постоянно напоминать читателю, что Мирский публиковался не на двух языках — русском и английском, а на пяти — его статьи на французском, немецком и итальянском языках остаются несобранными). Позволю себе лишь высказать сожаление, что, перепечатав некоторые конъюнктурные и случайные для Мирского статьи (например, «Григорий Быков и его убийцы», «Кукрыниксы», «У Днепра» — Мирский 2014: 311-312, 319-321, 337-338), авторы не включили в состав книги такие крайне важные для истории русской литературы работы, как некролог Льву Лунцу (1924) и рецензия на роман футуриста Ильязда (Ильи Зданевича) «Восхищение» (1931), неизвестные, как мне удалось выяснить, даже крупнейшим специалистам по русскому Серебряному веку. Жаль также, что переиздав предисловие к последней книге, подготовленной учёным при жизни — «Антологии новой английской поэзии» (Мирский 2014: 358-371), составители не сочли нужным поместить в сборник и ценные примечания Мирского к этой антологии (а ценность их очевидна и для самих составителей, потому что в своих комментариях к сборнику они постоянно эти примечания цитируют — см. Мирский 2014: 380, 381, 382, 383, 385, 386, 387, 435, 436, 448). .

Подготовка текстов (и оригинальных, и переведённых с английского) тоже не вызывает нареканий. Можно лишь заметить, что в своём стремлении точно воспроизвести единственную публикацию составители иногда подходят к тексту некритически и сохраняют явные, искажающие смысл опечатки. Так, во фразе из статьи 1929 года «Проза поэтов» «...вполне удавшаяся транспозиция и рассказ лирически значительной темы» (Мирский 2014:217) выделенный союз «и» явно требует замены предлогом «в» (четырьмя строками ниже читаем «транспозиция лирики в рассказ»). А в статье 1935 года «Поэты и критики» Мирский одобряет «большую и ценную работу» поэта Владимира Луговского, конечно, не по «оплачиванию» (Мирский 2014:322), а по «сплачиванию» и воспитанию молодых поэтов. При подготовке будущего Собрания сочинений подобные досадные опечатки, естественно, должны быть исправлены.

Комментарий к книге вполне можно назвать исчерпывающим, он разъясняет сотни (если /4/ не тысячи) упомянутых Мирским имён и текстов и не вызывает, как правило, возражений. Позволю себе лишь два небольших исправления. В кратком комментарии к рецензии на книгу В. Познера «Панорама современной русской литературы» (Мирский 2014:481) сказано, что автор книги «ко времени написания Мирским статьи был уже французским писателем». Это не так, ибо в том же 1929 году, что и рецензируемая французская книга, Познер выпустил в Париже на русском языке сборник «Стихи на случай (1925-1928)» (её отрецензировали Г. Адамович, В. Набоков-Сирин и В. Ходасевич). Комментируя фразу Мирского из статьи 1933 года «...не случайно, что первую связную историю XVIII века написал великий историк-большевик М.Н. Покровский», авторы считают, что речь идёт о книге «Русская история в самом сжатом очерке», которая в том же году вышла в переводе Мирского в Лондоне (Мирский 2014:493). Однако эта книга-конспект никак не может быть названа «связным очерком» — Мирский имел в виду не её, а последний том действительно фундаментальной четырёхтомной «Русской истории с древнейших времён», которую М.Н. Покровский написал ещё в эмиграции и тогда же с трудом, преодолевая сопротивление цензуры, издал в России. В СССР она выдержала семь изданий, став на короткое время основным вузовским пособием по отечественной истории, заменившим труды С. Соловьёва и В. Ключевского.

Наибольшее количество замечаний вызывает раздел «Д. Мирский (Д.П. Святополк-Мирский): Материалы к библиографии», составленный О.А. Коростелёвым при участии М.В. Ефимова (Мирский 2014: 528-572). Поскольку, как уже отмечалось, это уже третья (после изданных во Франции в 1980 и в Англии в 1989) библиография учёного («Вся основная работа была сделана предшественниками» — Мирский 2014:528), составителям было необходимо лишь дополнить библиографию работами последней четверти века (1989-2013), а также не учтёнными ранее публикациями Мирского и о нём (естественно было при этом использовать библиографию, приложенную к первой научной биографии Мирского — Smith 2000: 368-391). К сожалению, эту свою — не очень сложную — задачу составители выполнили неудовлетворительно.

В библиографии публикаций самого Мирского (Мирский 2014: 529-557) мы заметили лишь одно упущение — в разделе II («Эмигрантский период. 1920-1932») не указана перепечатка статьи 1928 года «Годовщины. 3. Хлебников» в хорошо известной (не только специалистам) книге «Мир Велимира Хлебникова: Статьи, исследования» (М.: Языки русской культуры, 2000. С.224-226). А вот раздел III («Советский период. 1932-1937») составители напрасно завершили указанием на пять статей для 10 тома «Литературной /5/ энциклопедии», якобы вышедшего в 1937 году. Хорошо известно, что этот том, набранный и свёрстанный, был запрещён Главлитом и в свет при жизни Мирского не вышел. Место этих статей — в следующем разделе («IV. Посмертные публикации»), на стр. 556, среди публикаций 1991 года — именно в этом году в Мюнхене злополучный 10 том был опубликован. Заслуживает благодарности большая работа составителей и их предшественников по выявлению и атрибуции анонимных и подписанных инициалами публикаций. Можно — в дополнение — предложить проверить нашу гипотезу о принадлежности Мирскому анонимной 13-строчной статьи «Цветаева» в томе 60 Большой советской энциклопедии (М.: ОГИЗ, 1934. Ст.323 — некоторые её фразы свидетельствуют о таком глубоком и точном понимании цветаевской поэзии, каким никто в СССР, кроме него, не обладал) — для проверки этой гипотезы следует обратиться к гонорарным ведомостям ОГИЗа за 1934 год. В целом первые четыре раздела «Материалов к библиографии» заслуживают высокой оценки.

К сожалению, этого нельзя сказать о разделе V («Публикации о Мирском») (Мирский 2014: 557-572), который изобилует пропусками и ошибками. Укажем лишь важнейшие из них.

Одним из первых упомянул в печати имя будущего великого учёного («школьник семнадцати лет, уже знакомый с литературой на семи языках») друг его семьи известный английский писатель Морис Беринг в своей неоднократно переиздававшейся и переведённой на русский книге «Вехи русской литературы» (первое издание — Landmarks in Russian Literature, London, 1910). Все издания этой книги указаны в упомянутой библиографии, приложенной к книге Дж. Смита (Smith 2000: 375). Более того, эта книга — как важнейший источник — упоминается и цитируется в предисловии Дж. Смита к упоминаемому сборнику (Мирский 2014: 9). А составители сборника и «Материалов к библиографии» о существовании этой книги забыли (очевидно, не перечитав предисловия к подготовленному ими изданию). Не включены в «Материалы к библиографии» и ещё несколько важнейших работ, упомянутых в предисловии Дж. Смита — «Самопознание» Н. Бердяева, «О тех, кого уже нет» В. Вейдле, «В поисках Набокова» З. Шаховской, «К истории евразийства: М. Горький и П.П. Сувчинский» Дж. Мальмстада и даже классическая, выдержавшая несколько изданий, «Русская литература в изгнании» Г. Струве (Мирский 2014: 14, 17, 22, 25). Отсутствуют в «Материалах» и многие другие (прежде всего англоязычные) работы Г. Струве 1935-1972 гг., на которые Дж. Смит постоянно ссылается в своей книге. Среди источников (вообще крайне немногочисленных) по /6/ дореволюционной биографии Мирского и его литературному дебюту , пропущенных составителями — фундаментальный двухтомник М.Кузмина «Дневники» (т.1- 1905-1907, т.2 — 1908-1915, СПб: Изд-во И. Лимбаха, 2000; 2005), снабжённый исчерпывающим комментарием и указателями (имя юного князя Святополк-Мирского встречается там на десятках страниц — и в тексте дневника, и в комментариях). Этот пропуск тем более удивителен, что составители «Материалов» выразили благодарность за советы и справки профессору Н.А. Богомолову (Мирский 2014: 374), подготовившему, вместе с покойным С.В. Шумихиным, кузминский двухтомник. Странно, что получая от профессора Богомолова советы и справки, составители не сочли нужным ознакомиться с его опубликованными трудами.

Составители выявили несколько рецензий на первую книгу, выпущенную Мирским (тогда ещё «князем Святополком-Мирским») в эмиграции — «Русская лирика. Маленькая антология от Ломоносова до Пастернака» (Мирский 2014: 558). Но рецензию, помещённую в литературном приложении к знаменитой берлинской газете «Накануне» (1924, 18 мая. С.6) редактором этого приложения Романом Гулем (подписана его известным псевдонимом Эрг) — пропустили. Для её обнаружения не было необходимости сплошь просматривать весь комплект газеты за два с лишним года — ссылки на неё имеются в известных российских библиографиях. Полемика вокруг статей Мирского 1926-1927 гг, ознаменовавших начало его разрыва с эмиграцией, зафиксирована в «Материалах к библиографии», пожалуй, с исчерпывающей полнотой (Мирский 2014: 559-562). Однако отклики эмигрантской печати на его англоязычные книги учтены явно неполно. Пропущен даже обзор профессора П. Бицилли «Новые синтезы русской истории» (Современные записки. 1928. №34. С.514-522), опубликованный в издании, лучшим специалистом по которому является один из составителей «Материалов» О.А.Коростелёв. Удивляет полное отсутствие в «Материалах» откликов прессы — и русской эмигрантской, и английской — на многочисленные публикации Мирского в вызвавшей немалый резонанс газете «Евразия» (декабрь 1928-сентябрь 1929) и на сборник «Смерть Владимира Маяковского» (Берлин, 1931), куда вошла его последняя написанная по-русски статья периода эмиграции — «Две смерти: 1837-1930». А такие отклики, безусловно, были. Мы не проводили сплошного просмотра эмигрантской прессы этого периода (что были обязаны сделать авторы «Материалов к библиографии»), но можем указать хотя бы на статью выдающегося литературоведа и критика А. Бёма «Спор о Маяковском» (Руль. 1931. 2 июля (№3220), переиздана в сборнике : А. Бём. Исследования. Статьи о литературе. М., 2009. С.340-364). Добавим сюда и письмо М. Горького Сталину из Италии (от 7 сентября 1931 /7/ г.), посланное в Москву вместе со сборником «Смерть Владимира Маяковского» и особо рекомендовавшее вниманию вождя помещённую там статью Мирского (Власть и художественная интеллигенция 2002: 161). Это важнейшее письмо, как и другие включённые в этот сборник документы, касающиеся Мирского (см. с.220-221, 410), осталось составителям неизвестным.

Авторы «Материалов» обнаружили только одну англоязычную рецензию (автор — Эрнест Бойд) на книгу Мирского «Интелллиджентсиа» (русское издание — 1934, перевод на английский —1935) (Мирский 2014: 563). А в уже упомянутой библиографии, приложенной к монографии Дж Смита, зарегистрировано ещё восемь (!) таких рецензий (Smith 2000: 376, 377, 380, 384, 386, 387, 388). На книгу Мирского, вышедшую одновременно в Лондоне и Нью-Йорке, откликнулись весной и летом 1935 года издания самого разного толка — от коммунистических газет до университетских ежегодников. Особый интерес представляет, на наш взгляд, рецензия выдающегося английского поэта и эссеиста Стивена Спендера (в 1930-е — левого радикала, близкого к Мирскому, переводчика его советских статей на английский), опубликованная в журнале "Spectator" 23 марта 1935.

Явной неполнотой страдает библиография рокового для учёного 1937 года, включающая лишь две зарубежные статьи (Мирский 2014:564). С февраля 1937 имя Мирского начинает появляться на страницах центральных советских газет в угрожающем контексте (см., например, анонимную статью «О политической поэзии» — Правда. 1937. 28 февр. С.4), а в середине мая тональность его упоминаний явно предвещает скорый и неминуемый арест (В. Кирпотин. Троцкистская агентура в литературе // Правда. 1937. 17 мая. С.4). Кампания по публичной дискредитации Мирского хорошо изучена и документирована — не только в упомянутой монографии Дж. Смита (Smith 2000: 288-292), но и в опубликованной более тридцати лет назад и ставшей классической книге Лазаря Флейшмана «Борис Пастернак в тридцатые годы» (Иерусалим. 1984 ; Мирский упоминается в этой работе на тридцати шести страницах). К сожалению, составители «Материалов» и этих статей, и эту книгу в свою библиографию не включили.

Отсутствует в «Материалах» и первое появившееся в печати сообщение о смерти Мирского — статья Иванова-Разумника «Писательские судьбы. 1. Погибшие», увидевшее свет в берлинской газете «Новое слово» (1942. 26 авг. С.2-3) (не упомянуто и переиздание этой статьи в книге, вышедшей в Нью-Йорке в 1951 году — Дж Смит на это издание ссылается — Smith 2000:365, 380, впрочем, допуская ошибку — он утверждает, что о смерти /8/ учёного Иванову-Разумнику сообщил Ю.Г. Оксман, тогда как ИР писал, что узнал об этом из письма Оксмана из колымского лагеря, адресованного неназванному лицу). Вообще Иванову-Разумнику в «Материалах» не повезло. Пропущена книга «Встречи с эмиграцией. Из переписки Иванова-Разумника 1942-1946 годов» ( М.: Русский путь; Париж: YMCA-press. 2001), где републикация статьи 1942 года предваряется упоминанием Мирского в письмах близко знавших его Алексея Ремизова и архимандрита Иоанна (бывшего князя Дм. Шаховского) (см. также Зубарев 2010). А упомянув книгу «Иванов-Разумник. Писательские судьбы. Тюрьмы и ссылки» (М,: НЛО, 2000) (Мирский 2014:569), составители библиографии почему-то указали только одного из учёных, подготовивших это замечательное издание — В.Г. Белоуса, пропустив троих остальных — Я.В. Леонтьева, Ж. Шерона и А.В. Лаврова. А ведь именно академик РАН А.В. Лавров готовил и текст, содержащий упоминание Мирского, и комментарий к нему. К тому же страница книги, на которую ссылаются «Материалы» — 22 — упоминаний Мирского не содержит (соответствующий текст Иванова-Разумника помещён на стр. 48-49, комментарий Лаврова — на стр.446). Остаётся предположить, что, поблагодарив этого учёного за советы и справки (Мирский 2014:374), составители, как и в случае с Н.А Богомоловым, подготовленную им книгу в руках не держали.

Из изданий, увидевших свет в 1950-е — 1960-е годы и поразительно отсутствующих в «Материалах», следует отметить неоднократно (впервые — в 1957 г.) издававшуюся книгу М. Вишняка «“Современные записки”: воспоминания редактора» и том 70 «Литературного наследства» (серийного издания, ныне руководимого одним из составителей) — «Горький и советские писатели. Неизданная переписка» (М., 1963), где имя реабилитированного к этому времени Мирского впервые возвращалось в историко-литературный контекст. Осталась за пределами «Материалов» и первая в СССР (после справки Л. Черткова в четвёртом томе «Краткой литературной энциклопедии» — Чертков 1967) статья, полностью посвящённая Мирскому (Бебутов 1969).

Составители «Материалов» включили, естественно в их состав ссылки на публикацию дневников и писем современников Мирского, содержащих упоминания о нём и оценки его личности (дневники Р. Роллана, К.Чуковского, переписка Ю.Г. Оксмана с М.К. Азадовским). Но значительная часть подобных (зачастую не менее, а более важных) публикаций осталась за пределами их внимания. Туда, помимо уже упомянутых «Дневников» М.А. Кузмина, не вошли ни дважды (в 1975 — за рубежом, в 2004 — в России) изданные письма великого русского филолога Н.С. Трубецкого к Роману Якобсону (оба — /9/ коллеги Мирского по филологии и евразийству; том, первое издание которого было подготовлено самим Якобсоном, снабжён, естественно, необходимыми указателями), ни письма того же Н.С. Трубецкого к П.П. Сувчинскому (М.: Русский путь, 2008). Это издание, имеющее первостепенное значение для истории евразийства, испорчено безграмотными примечаниями и отсутствием указателей (сообщаем для любознательных, что имя кн.Святополка -Мирского упомянуто там на с.176, 180, 187, 229, 242, 282, 323). Не найдёт читатель в «Материалах» ссылок ни на «конспиративные» письма Ю.Г. Оксмана к Глебу Струве, опубликованные Лазарем Флейшманом (Стэнфорд, 1987), ни на дневники и письма знаменитой Вирджинии Вульф — одной из последних собеседниц Мирского накануне его возвращения в СССР (1953, 1979 — точные указания — в книге Дж.Смита, который их неоднократно цитирует). Нет ссылок и на публикацию первого свидетельства о возвращении Мирского на родину — письма Бориса Пастернака Анне Ахматовой и Николаю Пунину от 19 октября 1932 г. (Литературное наследство. Т.93 (Из истории советской литературы 1920-1930-х годов). М.: Наука, 1983. С.660). Хорошо известно, что Мирский в 1920-е годы был близким другом Марины Цветаевой, главным пропагандистом её поэзии в Англии и русском Зарубежье, поэтому он постоянно упоминается в переписке поэта, с 1950-х годов широко публикуемой — сначала за рубежом, а потом и на родине. Ни одна из этих публикаций не упомянута в «Материалах». Не упомянуты там и тома 6 и 7 семитомного цветаевского «Собрания сочинений» (М.: Эллис-Лак, 1995), где письма Цветаевой к С. Андронниковой, В. Булгакову, Н. Гронскому, Ю. Иваску, Р. Ломоносовой, Б. Пастернаку, В. Познеру, П. Сувчинскому, Д. Шаховскому, Л. Шестову, с упоминанием Мирского, тщательно собраны и откомментированы Л. Мнухиным. Не сумели разыскать составители ни записи устных воспоминаний о Мирском-переводчике и пропагандисте английской поэзии поэта-акмеиста Михаила Зенкевича (Сергеев А.Портреты<...>Зенкевич//Новое литературное обозрение. №15(1995). С.327), ни воспоминаний поэта Валентина Португалова о встречах с Мирским во время этапа из Москвы во Владивосток и на Колыме, зафиксированных драматургом Александром Гладковым (Гладков А. «Я не признаю истории без подробностей... » (из дневниковых записей (1945-1971)) // In Memoriam. Сборник памяти А.И. Добкина. СПб:Феникс; Париж: Атенеум, 2000. С.559-560). Последний пропуск тем более удивителен, что один из составителей — участник этого сборника. Не учтено и сообщение о легендарной встрече князя-рюриковича с болгарским королём Борисом с провозглашением своих претензий на болгарский престол (Иван Тинин. Бытие, Исход, Второзаконие (главы из книги) // Диаспора. Новые материалы. III. Париж-СПб., 2002. С.202). Автор этих мемуаров (родившийся в Болгарии в семье русских эмигрантов в 1923 /10/ году) не был современником проезда князя Святополка-Мирского через Болгарию за три года до его рождения, но молву и слухи об этой поездке, продолжавшие ходить в эмигрантских семьях многие годы, запомнил хорошо. Отсутствие ссылки на эти мемуары в «Материалах» просто поразительно, поскольку Олег Коростелёв является редактором-составителем сборника, где они помещены.

Неприятно удивляет и то, что составители «Материалов», расположив библиографию литературы о Мирском по хронологическому (а не по алфавитному, как Дж. Смит) принципу, предпочитают ссылаться не на первые издания, а на те, которые оказались под рукой. Так, пропущено первое (1962) издание книги Г. Мунблита «Рассказы о писателях», упомянутое даже в Краткой литературной энциклопедии (Чертков 1967) — вообще первая в СССР мемуарная публикация о Мирском. А классическое исследование Р.. Конквеста «Большой террор» (издано по-английски в 1968, русский перевод — Флоренция, 1974), содержащее сводку доступных на Западе в тот период сведений о трагическом конце жизни великого учёного, упоминается лишь в связи с журнальной перепечаткой отрывков из неё в разгар горбачёвской перестройки (1990). Кстати, издания «периода перестройки» тоже учтены неполностью. Так, составителям остался неизвестен указатель «Литература русского зарубежья возвращается на родину», выпущенный Всероссийской государственной библиотекой иностранной литературы в 1993 году, содержащий выборочный указатель публикаций 1986-1990 гг. В части 2 на с. 34 зафиксированы пять статей о Мирском, опубликованных в СССР в этот период, причём одна из них — Е. Гениева. Литературный мир об «Улиссе» (Иностранная литература. 1989. №11. С.239-241) — в «Материалы» не вошла.

Официальное советское литературоведение уделяло творчеству Мирского (особенно его зарубежному периоду) мало внимания. Тем не менее его книги, изданные на Западе, упоминались, оценка им давалась и знать об этом — тем более библиографам — необходимо. В этой связи нужно было упомянуть монографию А. Григорьева «Русская литература в зарубежном литературоведении» (Л.: Наука, 1977), где, в главе о британской русистике, даётся краткая характеристика классическому двухтомнику Мирского (с.75). Кроме того, составители книги в комментариях к публикуемым ими рецензиям Мирского могли бы сравнить данные им оценки работ британских русистов 1920-х годов с советскими оценками, появившимися через полвека.

И наконец, пропущены все (достаточно многочисленные) упоминания об удивительной /11/ истории, произошедшей через тринадцать лет после смерти Мирского, в октябре 1952. Учёный, похороненный летом 1939 года в безвестной могиле под Магаданом, внезапно стал классиком марксистско-ленинского литературоведения! В отчётном докладе ЦК, прочитанном на XIX съезде компартии (первом после смерти Мирского) Георгием Маленковым, почти весь семнадцатый абзац 2-го раздела доклада, посвящённого вопросам литературы и искусства (Маленков 1952:6), занимают чеканные формулировки, начинающиеся фразой

«Наши художники, литераторы, работники искусства в своей творческой работе по созданию художественных образов должны постоянно помнить, что типично не только то, что наиболее часто встречается, но то, что с наибольшей полнотой и заострённостью выражает сущность данной социальной силы».

И эта, и следующие четыре фразы представляли собой почти дословное воспроизведение фрагмента из статьи Д. Мирского «Реализм», опубликованной за два года до его ареста (Литературная энциклопедия. Т.9. М., 1935. С.552-553). Доклад Маленкова был издан массовым тиражом по-русски и на всех многочисленных языках народов СССР, издавался он и дисциплинированными зарубежными коммунистами в переводах на иностранные языки — от албанского до японского. Через несколько месяцев умер Сталин, а докладчик стал Председателем Совета Министров СССР — главой Советского Правительства и вождём мирового коммунистического движения. И все два года пребывания Маленкова на вершине власти (до февраля 1955) на эти формулировки была ориентирована работа творческих организаций, учебные курсы литературоведения и марксистско-ленинской эстетики, они являлись темой творческих дискуссий и теоретических конференций! Грамотные филологи (каковых в Москве осталось немало — прежде всего в Институте Мировой Литературы и на филологическом факультете МГУ) быстро установили источник «нового взгляда марксистской науки на типическое», но сообщали о том, что секретарь ЦК ВКП(б) совершил плагиат у «врага народа», друг другу шёпотом (Корней Чуковский летом 1953 года даже побоялся записать эту «сенсацию», сообщённую ему профессором Гудзием, в свой дневник — Чуковский 1994:200). Только через двадцать с лишним лет литераторы и филологи-эмигранты третьей волны (Г. Свирский, А. Гладилин, А. Синявский) рассказали в печати об этом скандале, а Л.Чертков упомянул о нём в первой монографии о Мирском (Lavroukine, Tchertkov 1980:50). В СССР об этом впервые написала Анна Берзер в своей книге «Прощание» (1990). Джон Смит, естественно, перечисляет все эти воспоминания (Smith:297, 365), но в «Материалы» они не вошли. Не вошёл туда, естественно, ни опубликованный несколько лет назад донос Сталину на Маленкова и Мирского в связи с этой историей, сочинённый безвестной активисткой-аппаратчицей, сотрудницей Литинститута Ниной Бондаревой 10 января 1953 года /12/ (Большая цензура 2005:646-648), ни финал этой истории — принятые после снятия Маленкова с поста премьера документы ЦК о признании этого фрагмента его доклада ошибочным (Большая цензура 2005:652, 655).

Список замечаний к «Материалам» можно было бы продолжить, но пора перейти к главной теме нашей работы. Сообщение о находке, являющейся главным предметом моего исследования, — неизвестной статье князя Д.П. Святополка-Мирского, опубликованной под его настоящей фамилией более 90 лет назад, проаннотированной в СССР в широко распространённом издании и остающейся неизвестной мировой науке, — я хочу начать мемуарным фрагментом об истории этой находки.

Весной 1983 мой друг, филолог и источниковед, эмигрировал из СССР. Перед отъездом он раздавал часть своей библиотеки. Мне, среди других книг, достались из неё несколько первых «Ленинских сборников». (Пояснение для постсоветских читателей: «Ленинские сборники» с 1923 издавались в СССР под эгидой ЦК РКП(б) — ВКП (б) — КПСС, они включали подготовленные партийными историками неизвестные тексты Ленина и имели статус священных книг — наряду с собраниями его сочинений. Они хранились в кабинетах партийного просвещения, в обязательном порядке — в научных и учебных библиотеках, зачастую оставаясь никем не прочитанными, с неразрезанными страницами — несмотря на то — а, может быть, именно благодаря тому что — стояли на полках открытого доступа). Ввиду присущего мне любопытства я разрезал страницы доставшихся мне книг и обратил внимание на необычный характер одного из помещённых там текстов. В аннотациях иностранных откликов на смерть Ленина упоминалось, что авторы сравнивают покойного вождя не только с великими революционерами прошлого, но и с Нероном, и с Чингисханом! (Подобные сравнения — даже в пересказе сочинений врагов — в советской печати были табуированы, и я удивился, что в 1920-е Главлит их пропустил).

В 1991 году, после создания «Мемориала», я передал в его библиотеку часть своих книг — прежде всего по историко-партийной тематике, в том числе и «Ленинские сборники». В том же году была запрещена КПСС, значение Ленина, по словам одного из тогдашних начальников, «обнулилось», его сочинения (в том числе и «Ленинские сборники») стали в массовом порядке сдавать из библиотек в макулатуру. Мой интерес к этим сборникам вновь пробудился на рубеже веков, когда и в многочисленных биографиях Бориса Пастернака, и в его переписке (например, с сестрой Жозефиной, с О. Фрейденберг, с О. Мандельштамом) я стал встречать постоянное упоминание о том, что в конце 1924 — /13/начале 1925 года поэт для заработка составлял иностранную библиографию ленинских некрологов, а в 1930 году даже упомянул об этом в печати — во «Вступлении» к роману в стихах «Спекторский» («..Нашёлся друг отзывчивый и рьяный. / Меня без отлагательств привлекли / К подбору иностранной лениньяны»). Все биографы поэта (от его сына Евгения до Дмитрия Быкова) и комментаторы пастернаковской переписки дружно утверждали, что эта библиография («иностранная лениньяна») осталась неизданной. Специально занимавшаяся построчным реальным комментированием романа «Спекторский» исследовательница, обратившись к семейному архиву Пастернака, нашла там напечатанное на бланке Института В.И. Ленина при ЦК РКП (б) и подписанное помощником директора этого института Товстухой (одновременно являвшимся, как известно, личным секретарём И.В. Сталина) отношение-пропуск. Высокий партийный аппаратчик просил разрешить Пастернаку работать до 1 марта 1925 года в закрытой партийной библиотеке и читальне над книгами, журналами и газетами на трёх языках — английском, немецком и французском (указывалось, что «работа производится для библиографического отдела и “Ленинских сборников” Института» — Сергеева-Клятис 2007:21, там же современное фото здания, где поэт работал над Ленинианой — ул.Кузнецкий Мост, 19). Исследовательница обнаружила в каталогах бывшего Центрального партийного архива при Институте Марксизма-Ленинизма (ныне — Российский государственный архив социально-политической истории — РГАСПИ) и каталожную карточку, составленную, по её справедливому предположению, Пастернаком — библиографическую запись и аннотацию статьи В. Гарнера «Смерть Ленина может помочь России», опубликованной в газете «Лос Анджелес дэйли таймс» (Сергеева-Клятис 2007:17). При всём том, назвав имя упомянутого в «Спекторском» «друга», который привлёк поэта к Лениниане — Якова Захаровича Черняка, и упомянув о его участии в работах Института Ленина по подготовке библиографии, она в который раз назвала эту библиографию неизданной (Сергеева-Клятис 2007:105).

images

Титульный лист «Ленинского Сборника — III»

В том же 2007 году, не зная о готовящейся к публикации книге Сергеевой-Клятис и не имея доступа к архиву семьи Пастернаков, я вспомнил о подаренных мне в 1983 году сборниках и решил перечитать библиографию, удивившую меня четверть века назад (номера «Ленинского сборника», включающего эту библиографию, я, конечно, не помнил). К сожалению, мой дар оказался в библиотеке «Мемориала» заштабелирован, т.е недоступен для пользования. Пришлось воспользоваться услугами научной библиотеки Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ). И в первый же день поиска искомая библиография нашлась! В третьем «Ленинском сборнике», вышедшем /14/ (естественно, под редакцией Льва Борисовича Каменева — тогда одного из вождей партии и государства и первого директора Института Ленина) в 1925 году, целых 23 страницы отведены «Материалам для иностранной библиографии (за 1924 год)» (Материалы 1925)! Имя составителя библиографии не указано, в отличие от уже известного нам имени её редактора — того самого «отзывчивого и рьяного друга» — «Под редакцией Я.З.Черняка» (Материалы 1925:537). В редакционном предуведомлении сообщается, что данная публикация — лишь начало иностранной библиографии о Ленине и ленинизме за 1924 год (раздел «А. Германия и Австрия» включает литературу на немецком языке — Материалы 1925:537-547, а раздел «В. Франция» — литературу на французском — Материалы 1925:547-559). Просмотр следующих сборников показал, что обещанного продолжения (которое, очевидно, должно было включать английскую библиографию), не последовало. Не попала иностранная библиография и в ежегодные сборники «Лениниана» (№1. М.-Л., 1926; №2. М.-Л, 1927; №3. М.-Л., 1928), издававшиеся Институтом Ленина до конца 1920-х годов. Значимость находки не вызывала сомнения — из переписки Пастернака следовало, что в 1924-25 годах он был ЕДИНСТВЕННЫМ библиографом, работавшим по заказу Я.З.Черняка над иностранной ленинианой, и следовательно, является основным автором 168 библиографических (частично аннотированных) записей, считавшихся много лет неопубликованными (степень участия самого Черняка в подготовке печатного текста этих аннотаций установить, очевидно, не удастся). Скопировав эти 23 страницы (естественно, за 82 года никем не разрезанные), я подготовил доклад «Ленин и Пастернак: неизвестные материалы» и прочитал его на заседании Мандельштамовского общества 10 ноября 2007 года (Москва, РГГУ). Присутствовавшая на докладе А. Сергеева-Клятис с моей атрибуцией согласилась. К сожалению, мои попытки републиковать «Материалы» успехом до сих пор не увенчались.

images

Библиография, составленная Б.Л. Пастернаком

В своём докладе, не анализируя подробно содержание аннотаций Пастернака, я попробовал ответить только на два вопроса. 1. Почему публикация в третьем «Ленинском сборнике» не получила обещанного продолжения? 2. Почему семья поэта не знала о её существовании и считала пастернаковскую лениниану неизданной? Ответ на первый вопрос достаточно очевиден. Исследовательница истории формирования и трансформации культа Ленина в СССР Нина Тумаркин установила, что именно в 1924-25 гг. в СССР допускалась наибольшая свобода (и, соответственно, существовал наименьший контроль) при выборе форм ленинианы. Ей, например, удалось обнаружить в фондах Библиотеки им. Ленина удивительный плакат, тиражированный в 1924 году. Головы покойных великих учителей и пророков человечества — Будды, Христа, Магомета, Льва /15/ Толстого, Карла Либкнехта и Ленина — группировались вокруг центральной фигуры живого пророка — Махатмы Ганди! (Тумаркин 1997: 209). Но такие вольности продолжались недолго: «К 1926 г. культ был полностью упорядоченным, направлялся и контролировался сверху; простор для полёта фантазии был резко ограничен — и свойственное прежним годам разнообразие ленинианы больше не допускалось» (Тумаркин 1997:219). Само содержание многих аннотаций, помещённых в третьем «Ленинском сборнике», их негативный по отношению к покойному вождю характер резко противоречил формировавшемуся в СССР ленинскому культу.. То, что за границей есть много врагов Ленина и его дела, советская печать не скрывала. Но знать о том, что именно говорят о Ленине эти враги, советскому читателю было совершенно необязательно. Поэтому заявление Каменева в предисловии к «Лениниане» №1 — «Лениниана должна обнять всю мировую литературу, связанную с именем Ленина» — осталось благим намерением (международной библиографии некрологов Ленину до сих пор не создано), и уже в четвёртом «Ленинском сборнике», увидевший свет в том же 1925 году, никакой иностранной библиографии нет. Официальному редактору «Материалов» ещё повезло, что эту публикацию ему не вспомнили через одиннадцать лет, в августе 1936 года, когда после расстрела Л.Б.Каменева его имя появилось в докладной записке, адресованной секретарям ЦК ВКП(б): «В аппарате редакции “Красной нови” работает бывший секретарь Каменева Черняк» (Власть и художественная интеллигенция 2002:319). Нетрудно понять и причину того, что семья Бориса Пастернака (и прежде всего его сын Евгений, ставший его первым биографом и хранителем архива) ничего об этой публикации не знали. Поэт, увлечённый новыми, творческими замыслами — работой над романом «Спекторский», а затем над поэмой «1905 год» — просто не стал получать авторского экземпляра «Ленинского сборника», удовлетворившись получением столь необходимого ему гонорара за сдельную библиографическую работу (расписки Пастернака в получении денег сохранились — Пастернак 2004:226). Дружба с Пастернаком (носившая семейный характер), продолжалась до конца жизни Черняка. Когда сын поэта начал работу над его архивом, отсутствие там «иностранной лениньяны» навело его на ошибочную мысль, что она вообще не была опубликована, а единственного, кто мог эту ошибку исправить — Черняка — уже не было в живых ( он умер в 1955 году).

Сделав доклад, я несколько лет не брал в руки 23-страничную копию «Материалов 1925». Снова я обратился к ним, начав работу над незавершённым проектом антологии «От пломбированного вагона до Мавзолея. Русские писатели о Ленине. 1917-1924» и /16/разыскивая всё, что было написано и опубликовано о Ленине за пределами Советской России выходцами из неё. Я предположил, что среди 168 аннотаций текстов на немецком и французском языках, сделанных Пастернаком, могут случайно оказаться и сочинения эмигрантов из России. И моя гипотеза подтвердилась. Во втором разделе «Материалов» (Франция) нашлись три записи (№2 — Материалы 1925:548, №21 — Материалы 1925:550 и №95 — Материалы 1925:557), авторами которых оказались русские эмигранты, хотя их «отечественное» происхождение в тексте аннотаций не обозначено (возможно, это умолчание было сознательным — ведь Пастернак получил задание собирать иностранную, а не эмигрантскую литературу). Первые две аннотации оказались воспоминаниями довольно известных лиц — Татьяны Алексинской и Леонида Галича. Татьяна Ивановна Алексинская (ур. Евтихиева, 1886-1968) была женой известного социал-демократа Григория Алексинского — в 1905-1908 году большевика, ближайшего соратника Ленина, а с 1914 года — его смертельного политического врага (с июня 1919 вместе с женой — в эмиграции). Зафиксированная Пастернаком статья — отрывок из её воспоминаний о русских революционерах в Швейцарии — была опубликована 26 января 1924 г в швейцарской газете "Tribune de Genève". Автор второй статьи Леонид Галич (настоящее имя — Леонид Ефимович Габрилович, 1878-1953) — известный русский журналист и литератор (см. статью о нём: Русские писатели 1800-1917. Биографический словарь. Т. 1. М. 1989. С. 517-518). В ноябре-декабре 1905 года он заведовал отделом в петербургской газете «Новая жизнь», органе большевиков, фактически редактируемом только что вернувшимся из эмиграции Лениным (после 1905 г. Галич стал печататься в изданиях кадетской партии, и Ленин назвал его «ренегатом социал-демократии, демонстрирующим отречение от революции»). Найденная Пастернаком его статья с характеристикой Ленина и воспоминаниями о встречах с ним появилась 5 февраля 1924 г. далеко от Франции — в египетской газете "Réforme", издававшейся в городе Александрия. И Т. Алексинская, и Л. Галич, прожив долгую жизнь в эмиграции, много писали (и в русской, и в иностранной прессе) о Ленине, поэтому находка двух их забытых статей (насколько мне известно, в других библиографических указателях они не зафиксированы) не является значительным событием. Иначе обстоит дело с третьей записью — № 95 в разделе «Франция». Приведём её полностью. .

95. SVIATOPOLK, D.P. — "Lénine et la Russie". Essai psycho-sociologique. 5 статей в "Avenir du Tonkin", 28 февраля, 9 марта, 12 марта, 18 марта, 20 марта 1924 г. /17/ «Психосоциологические очерки» посвящены биографии и деятельности Ленина до 1917 года, параллельно с обзором политического положения в России в начале ХХ века. (Материалы 1925:557).

images

Совпадение фамилии (точнее, первой её части) и инициалов однозначно свидетельствуют о том, что автором «Психосоциологических очерков» является именно наш герой — Дмитрий Петрович Святополк-Мирский. Существование другого человека с такой (восходящей к XI веку и уникальной для России ХХ века) фамилией и с совпадающими инициалами можно было считать невероятным. Оставалось лишь ответить на несколько сразу же возникающих вопросов.

1. Как этот цикл статей появился в издании, выходившем, судя по названию (Тонкин — французское название колониальной территории на севере Индокитая в 1880-е-1940-е годы, позднее более известной как Северный Вьетнам), далеко от Англии и Франции, где в 1924 жил Мирский? 2.Почему этот цикл статей подписан именно так — Д.П. Святополк, а не иначе (нигде и никогда более — ни в дореволюционной России, ни в эмигрантской печати, ни печатаясь на иностранных языках, ни после приезда в СССР — Дмитрий Петрович так своих публикаций не подписывал — см. Мирский 2014:529-555)? . 3.Почему эта публикация осталась неизвестной его современникам и биографам?

Ответить на первый вопрос можно пока лишь гипотетически. Хотя в библиографической записи место издания газеты "Avenir du Tonkin" не указано, наше предположение о месте её издания подтвердилось — в библиографических справочниках по французской печати сообщается, что ежедневная газета под таким названием выходила более 60 лет, до 1945 года, в Ханое. Очевидно, Мирский, будучи в Париже в начале 1924 года, получил заказ на цикл статей о Ленине сразу после его смерти, в конце января, от неизвестного нам парижского корреспондента этой газеты и в течение месяца его выполнил. Неясно, был ли текст всех пяти эссе («очерков») передан в газету сразу или по частям — забегая вперёд, скажем: при чтении создаётся впечатление, что автор последних очерков не имел перед собой всего текста, напечатанного ранее — этим можно объяснить частые повторы. Необходимо подчеркнуть, что очерки «Ленин и Россия» были вообще первым текстом на французском языке, опубликованным Мирским (следующим стала статья о Пушкине, опубликованная только через четыре года — в 1928 году — в парижском журнале "Commerce" — Мирский 2014:542).

Ответ на второй вопрос — о том, почему Мирский выбрал для своего дебюта на французском языке такую необычную подпись (свои русские публикации он в это время подписывал «Кн. Д. Святополк-Мирский», английские — "Prince Mirsky", "Prince /18/ D.S. Mirsky" или "D.S.M.") — тоже может быть лишь гипотетическим. Возможно, заказчик настаивал на том, чтобы статья на русскую тему была подписана известным во Франции русским именем, а Мирский, подчиняясь этому требованию, выбрал для подписи необычную форму своего имени.

Наконец, на третий вопрос — о причинах забвения этой публикации на 90 лет — можно ответить достаточно определённо. Современники — друзья и коллеги автора — ничего о ней не знали, потому что Мирский им о ней не сообщил. Ни в письмах самого Мирского, ни в мемуарах — письменных и устных — его современников никаких упоминаний об этих «очерках» нет. Если бы они были, профессор Дж.Смит, лучший в мире знаток его биографии, упомянул бы об этом и ввёл бы «Психосоциологические очерки» в библиографию публикаций Мирского, приложенную к своей монографии (Smith 2000:369-374). Сам автор библиографической записи и аннотации — Борис Пастернак — очевидно, забыл про неё. Получив через три года, в 1927 году, письмо, подписанное «Д.С. Мирский», он, очевидно, не отождествил своего корреспондента с «Д.П. Святополком», статьи которого в ханойской газете когда-то бегло просмотрел для заработка (См. Флейшман 2007(1981)). Других — кроме Пастернака — читателей этой газеты мы не знаем.

Значение обнаруженной нами цикла статей Мирского «Ленин и Россия» состоит прежде всего в том, что это — первое его развёрнутое (пять статей!) выступление в печати на темы, ставшие через несколько лет предметом его специальных англоязычных монографий. Книги о русской истории увидели свет в 1927 ("A History of Russia") и 1931 ("Russia: A Social History") годах, в том же 1931 г. им была издана биография Ленина ("Lenin: Makers of the Modern Age"). Они неоднократно переиздавались по-английски вплоть до 1970-х годов и были переведены на иностранные языки (см. библиографию этих переводов — Мирский 2014: 547-548).

Наш поиск (начавшийся в январе 2015 г.) оказался довольно длительным. Из предисловия к разделу «Статьи о В.И.Ленине в периодической печати» (Материалы 1925:548) было известно, что большая часть франкоязычных статей, проаннотированных в этом разделе, уже 90 лет назад существовала в СССР лишь в виде вырезок. Было неясно, сохранились ли в России доныне комплекты ханойской газеты или вырезки из неё. Поиск в электронных и печатных каталогах крупнейших библиотек Москвы и Санкт-Петербурга не дал результатов. Комплект газеты "Avenir du Tonkin", конечно, хранится в Париже в Национальной Библиотеке Франции. Но современные технологии позволили обнаружить микрофильм этой газеты в библиотеке Йэльского университета (США ) и заказать электронную копию «психосоциологических очерков», опираясь на библиографическую запись Пастернака. Запись оказалась точной — все пять статей были обнаружены именно /19/ там, где указал поэт — в номерах газеты от 28 февраля, 9, 12, 18 и 20 марта 1924 года (все очерки публиковались на первой полосе газеты), скопированы и в феврале 2015 г. присланы в Москву в виде 43 кадров.

Корректуры своей ханойской публикации автор, очевидно, не держал. Поэтому имеющиеся в тексте опечатки исправлены нами без оговорок. Мы также позволили себе исправить и унифицировать искажённые наборщиками написания десятков фамилий учёных, писателей и политических деятелей (прежде всего не французских — русских, немецких, английских; достаточно сказать, что фамилия «Керенский» представлена в газетном тексте в трёх вариантах, иногда весьма причудливых). В переводе мы стремились к максимальной точности, поместив указания на допущенные самим Мирским неточности и ошибки в Коммментарий и сохранив авторские выделения (курсив). Предваряя публикацию, хотим напомнить читателю, что «Ленин и Россия» — не только первый текст, написанный Мирским на французском языке, но и его дебют как политического журналиста и историка. Все остальные его многочисленные публикации 1924 года — и русские, и английские — посвящены сугубо литературным проблемам (см Мирский 2014:532-534). Кроме того, как правильно указал Дж. Смит, работы Мирского были предназначены для разных категорий читателей. Он выделяет (для периода эмиграции) три таких категории: 1) широкую английскую читающую публику; 2) весьма малочисленных английских славистов; 3) читателей русского зарубежья (Мирский 2014:12). Статьи, опубликованные в ханойской газете, были предназначены для её читателей, принадлежавших к четвёртой категории — французских колониальных чиновников, офицеров колониальных войск, коммерсантов, т.е людей, знающих о русской истории очень мало или не знающих вообще ничего. Это объясняет крайне популярный характер текста, содержащего массу элементарных сведений о русской истории. Сопоставить очерки Мирского 1924 года с его позднейшими историческими сочинениями — задача будущих исследователей. Нашей целью было лишь разыскать эту забытую публикацию и представить её читателю. /20/

Литература:

Бебутов 1969 — Бебутов Г. Дмитрий Мирский и грузинская поэзия // Литературная Грузия. 1969. №11/12. С.135-137.

Бирюков 1991 — Бирюков А. Колымское триединство. Ч.1. Последний Рюрикович. Магадан: МАОБТИ.

Большая цензура 2005 — Большая цензура: Писатели и журналисты в Стране Советов. 1917-1956 гг. М.: Материк; Международный фонд «Демократия».

Власть и художественная интеллигенция 2002 — Власть и художественная интеллигенция. Документы.1917-1953. М.

Зубарев 2010 — Зубарев Дм. Весть о гибели: из Коница в Биарриц и обратно // Декабрьский cбор друзей (Прил. к журналу «Другой гид». Париж. 2010. №12). С.32-33.

Маленков 1952 — Отчётный доклад Центрального Комитета ВКП(б) ХIХ съезду партии. Доклад секретаря ЦК ВКП(б) тов. Г.М.Маленкова // Правда. . 1952. 6 окт. С. 2-9.

Материалы 1925 — Материалы для иностранной библиографии (за 1924 год). Под редакцией Я.З.Черняка // Ленинский сборник. III. Под редакцией Л.Б.Каменева. — М.-Л., MCMXXV. — С.537-559.

Мирский 1978 — Мирский Д. Литературно-критические статьи / Сост. М.В. Андронов, И.Н. Крамов, [Л.Н. Чертков]. Вступ. статья М.Я. Полякова. М.: Советский писатель.

Мирский 1987 — Мирский Д.П. Статьи о литературе / Сост. М. Андронов. Вступ.статья Н. Анастасьева. М.: Художественная литература.

Мирский 1997 — Мирский Д.С. Стихотворения. Статьи о русской поэзии / Compiled and edited by G.K.Perkins and G.S.Smith. Oakland.

Мирский 2014 — Мирский Д. О литературе и искусстве: Статьи и рецензии 1922-1937 / /21/ Cост., подг. текстов, коммент., мат-лы к библиографии О.А. Коростелёва и М.В. Ефимова; вступ. статья Дж. Смита. М.: Новое литературное обозрение.

Пастернак 2003 — Евгений Пастернак. «...Нашёлся друг, отзывчивый и рьяный» // Черняк Я.З. Спор об огарёвских деньгах. М.: Захаров. С.224-230.

Святополк-Мирский 2002 — Святополк-Мирский Д.П. Поэты и Россия: статьи, рецензии, портреты, некрологи / Сост., подг. текстов, прим. и вступ.статья В.В. Перхина. СПб.: Алетейя.

Cергеева-Клятис 2007 — «Спекторский» Бориса Пастернака: Замысел и реализация / Б.Л. Пастернак; Сост., вступ.ст. и коммент. А.Ю. Сергеевой-Клятис. М.: Совпадение.

Слоним 1971 — Слоним М. О Марине Цветаевой // Новый журнал. №104. С.143-176.

Тумаркин 1997 — Нина Тумаркин. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект».

Флейшман 2007 (1981) — Флейшман Л. Из пастернаковской переписки (Святополк-Мирский) // Флейшман Л. От Пушкина к Пастернаку. Избранные статьи по поэтике и истории русской литературы. М.: НЛО. С.668-676. Впервые — Slavica Hierosolymitana. Vol.V-VI. 1981. P.535-542.

Чертков 1967 — Чертков Л.Н. Мирский, Дмитрий Петрович // Краткая литературная энциклопедия. Т.4 (Лакшин-Мураново). М.: Советская энциклопедия. Ст. 861.

Чуковский 1994 — Корней Чуковский. Дневники. 1930-1969. М.: Современный писатель.

Lavroukine, Tchertkov 1980 — D.S. Mirsky. Profile critique et bibliographique / Etablie par Nina Lavroukine et Leonid Tchertkov. Paris: Institut d'etudes slaves. Mirsky 1989 — Mirsky D.S. Uncollected writings on Russian Literature / Ed. by G.S. Smith. Oakland.

/22/ Smith 1995 — The Letters of D.S.Mirsky to P.P.Suvchinskii, 1922-1931 / Comp. and ed. by G.S.Smith. Birmingham.

Smith 2000 — Smith G.S. D.S. Mirsky: A Russian-English Life, 1890-1939. Oxford.

Иллюстрации:

Иллюстрация 1 — титульный лист «Ленинского Сборника — III».

Иллюстрация 2 — библиография, составленная Б.Л. Пастернаком.

Иллюстрация 3 — аннотация очерков «Ленин и Россия». /23/

Содержание | Следующая

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017