О том, как сами скинхеды представляют себе итог своей «беззаветной борьбы», пишет Н. Королев в своей «Библии скинхэда»:
«Более 10000 убитых врагов, целая дивизия, даже если это был неиндивидуальный террор, были и случайные жертвы — задачи устрашения и известности выполнены. Около сотни закрытых общаг, казино, рынков и ресторанов».
В заслугу скинхедам он ставит резкое уменьшение числа студентов из Африки и Латинской Америки в начале 2000-х гг. и антирыночную кампанию, проведенную российскими властями в конце 2006 — начале 2007 гг. Тем самым, по его мнению, он и его соратники «успешно спасают расу»[532].
Разумеется, в этом бахвальстве обнаруживается стремление преувеличить свои заслуги. Однако нельзя не согласиться с известным экспертом в том, что для России начало XXI в. было ознаменовано жестокой «расовой войной»[533], на которую общество большого внимания не обратило. Между тем, эта «расовая война» вызывалась определенным социальным заказом, ибо, как свидетельствует динамика общественного мнения, именно с 2000 г. пассивная ксенофобия перешла в активную, т.е. с этого момента многие стали требовать решительных практических мер против иммигрантов. Все это трудно не связать с тем, что тогда проблемы миграции были переданы в ведение силовых структур, где в ней видели, прежде всего, общественную угрозу и делали ставку на исключительно жесткие методы борьбы с «нелегальными мигрантами». Иными словами, вся сложность и неоднозначность феномена миграции была сведена к упрощенному образу «врага», с которым были призваны бороться как некоторые государственные службы, так и бесчисленная армия журналистов. Так в России началось становление институционального расизма.
При этом, как свидетельствуют журналисты, «народный гнев» направлялся, прежде всего, на кавказцев, что, разумеется, нельзя не поставить в связь со страшными терактами (взрыв жилых домов в Москве осенью 1999 г., захват заложников в Москве на Дубровке 23-26 октября 2002 г., взрыв в московском метро в феврале и захват школы в Беслане 1 сентября 2004 г.). Тут-то и наступало время «народных мстителей», срывающих свои чувства на любых выходцах с Кавказа, попавшихся им под руку[534]. Однако теракты являлись лишь одним из факторов, провоцировавших антикавказские чувства. Не менее, а, возможно, и более важным является неприятие «чужаков», представленных трудовыми мигрантами, главные из которых в 1990-х — начале 2000-х гг. ассоциировались с кавказцами, а в последние годы — с таджиками, киргизами и узбеками.
Именно с ними многие связывали радикальные и весьма болезненные сдвиги, сотрясавшие российское общество в течение последних пятнадцати лет. Кое в чем сегодняшнее негативное отношение к кавказцам напоминает аналогичное отношение к евреям, охватившее Европу во второй половине XIX в., когда в вину им ставили тяготы лавинообразной модернизации, погубившей «доброе старое время». Тогда евреев тоже винили в «неспособности к ассимиляции», в якобы имманентно присущих их «культуре» изъянах и, наконец, в «расовой несовместимости»[535]. Сегодня аналогичные расистские установки получили такое распространение, что даже официозная «Российская газета» не находит возможным это скрывать. Проведенный ею опрос среди некоторых представителей творческой элиты показал, что тема расизма стала в России более чем актуальной[536].
Данные социологических опросов показывают, что в начале 2000-х гг. ксенофобия продолжала нарастать, достигнув своего пика к 2006 г. Именно тогда многие респонденты требовали наделения русских особыми правами и гарантиями, а также были решительно настроены на удаление иммигрантов из страны. Все это жадно впитывала молодежь, и именно она оказалась контингентом, наиболее подверженным ксенофобии. Мы также видели, что центр ксенофобии помещался в столице. И неудивительно, что рост движения скинхедов и радикализация их деятельности полностью соответствовали этим тенденциям.
Вначале скинхеды являлись сетевым слабо оформленным движением, члены которого столь же быстро собирались в стаи для одноразового действия, как и распадались. Во второй половине 1990-х гг. скинкультура начала быстро распространяться за пределы мегаполисов, и отдельные группы скинхедов действовали уже в десятках городов. К середине первого десятилетия XXI в. скинкультура расслоилась и стала гораздо более многообразной. Во-первых, произошла смена поколений; во-вторых, эволюции скин-движения в крупных городах соответствовало его расползание по провинции, причем сегодня как в крупных центрах, так и в провинциальных городах среди скинхедов встречается все больше представителей среднего класса; в-третьих, движение скинхедов в крупных городах политизировалось, и на смену аморфным сетевым организациям пришли более структурированные и дисциплинированные группы, объединенные расовой идеологией. Их члены, на первый взгляд, — вполне благополучные молодые люди, учащиеся престижных школ и вузов. Многие из них активно занимаются спортом и боевыми искусствами. Они считают себя «патриотами» и готовы бороться с теми опасностями, которые, судя по данным СМИ, грозят сегодняшней России. Однако эти опасности сплошь и рядом связываются экспертами и журналистами с внешним фактором, и это заставляет подростков усматривать «врагов» в «иностранцах» и «инородцах», т.е. в тех, кто выделяется своей непохожестью.
Если во второй половине 1990-х гг. скинхеды нападали преимущественно на иностранных студентов и ограничивались побоями, то с начала 2000-х гг. их главной целью стали трудовые мигранты, с которыми они со временем стали обращаться все более и более жестоко. Особую категорию составляли выходцы с Кавказа, среди которых были как трудовые мигранты, так и вынужденные переселенцы, студенты, чиновники и пр. Изменение объекта ненависти скинхедов было во многом связано с резким ростом трудовой миграции, в которой доля славян несколько уменьшилась, а доля выходцев с Кавказа и из Центральной Азии постоянно росла. Начиная с середины первого десятилетия XXI в., значительную массу трудовых мигрантов стали составлять таджики, узбеки и киргизы. Это немедленно было замечено скинхедами, и в последние два-три года именно эта категория мигрантов в наибольшей мере страдает от их необузданной агрессивности.
В эскалации насильственных действий скинхедов можно выделить несколько этапов. Поначалу скинхеды ограничивались оскорблениями и избиениями своих жертв. Но с конца 1990-х гг. они стали все чаще пускать в ход оружие, включая огнестрельное. Если раньше в своем вандализме молодые антисемиты ограничивались синагогами и еврейскими кладбищами, то с 1999 г. начались вооруженные нападения на религиозных евреев. Начало 2000-х гг. было ознаменовано погромами, направленными как на общежития, где жили иммигранты, так и на продовольственные и мелкооптовые рынки.
В 2006-2007 гг. репертуар молодых радикалов обогатился организацией взрывов в местах большого скопления народа, но еще до этого в различных городах России совершались поджоги торговых палаток и этнических центров, а также фиксировалось несколько попыток взрывов у зданий синагог и в еврейских культурных центрах. Иными словами, в середине первого десятилетия XXI в. молодые радикалы перешли к тактике терактов, причем среди их устроителей встречались студенты престижных вузов.
Наконец, в самые последние годы агрессия скинхедов против «чужаков» становится все более организованной. К середине первого десятилетия XXI в. скинхеды стали объединяться в организованные банды, ставившие своей задачей запугивание и целенаправленное вытеснение «чужаков». Ради этой цели они не останавливались перед убийствами. Их рейды тщательно планируются, и в один и тот же день нападения могут совершаться в нескольких районах города. На счету таких банд могут числиться десятки нападений с многочисленными жертвами. Осенью 2007 г. эта новая тенденция дала о себе знать почти одновременно в Москве и Петербурге, которые, по сути, являются «законодателями моды» — именно там живут творцы радикальных идеологий, там концентрируется основная масса скинхедов, там разрабатываются новые методы и тактики и там они в первую очередь применяются.
Главным центром активности скинхедов неизменно остается Москва, а среди жертв в последние два-три года преобладают узбеки, таджики и киргизы. В то же время эскалация насилия начинает расползаться и по провинции. Кроме того, сегодня скинхеды все чаще обращают свою агрессию против чуждых им по духу молодежных групп, которые они обвиняют в недопустимом «космополитизме». В ответ зарождаются очаги сопротивления: все активнее и организованнее становится движение антифа, все более сплоченными выступают иностранные студенты, все громче звучит голос иностранных посольств, пытающихся вступиться за своих граждан. Наконец, в самые последние годы правые радикалы начали направлять свою агрессию против государства, что фактически повторяет ситуацию, одно время наблюдавшуюся в США.
Стержнем идеологии скинхедов является расистская арийская идея, в популяризации которой сегодня участвуют немало радикальных политиков, журналистов, писателей и самодеятельных авторов. Некоторые из них объявляют себя учеными и всячески пытаются придать респектабельность расовой теории, представляя ее некой «расологией», якобы основанной на серьезных научных разработках. Заметный сегмент современной российской литературы занимают романы в стиле фэнтези и научно-фантастические произведения, повествующие о подвигах «славян-арийцев» в борьбе с Мировым Злом. В таких произведениях неизменно присутствуют идеи о «чистой расе», «чистоте крови», неизбежности «расовой борьбы». При этом Мировое Зло сплошь и рядом ассоциируется с неким «Интернационалом», с которым и вынуждены сражаться мужественные «арийцы». Если в советское время суть истории ассоциировалась с классовой борьбой, то сегодня немало интеллектуалов пытаются свести всю историю к «расовой борьбе» или «борьбе этносов». Идеалом социальной организации рисуется жестко структурированное сословное или даже кастовое общество во главе с общепризнанным вождем. А ксенофобия объявляется якобы нормальной защитной реакцией на «чужаков», общение с которыми ничего, кроме зла, принести не может.
Ничего нового в этом подходе нет. По сути, делается попытка вернуть в общественный дискурс те расовые и ультраконсервативные идеи, которые господствовали на Западе в конце XIX в. и привели вначале к милитаризации общества, а затем — к становлению фашистских режимов. В этих идеях нет и ничего научного. Их научные основания были подвергнуты резкой критике, а затем отвергнуты специалистами. А политическое содержание этих идей выявило всю свою общественную опасность в практике нацизма и было опровергнуто результатами кровопролитной Второй мировой войны. Между тем, сегодня в России находятся люди, объявляющие себя «расологами» и «национальными демократами», которым очень хочется втянуть российское общество на этот пагубный путь развития. Именно они разрабатывают идеологию для скинхедов и, всячески льстя их самолюбию, объявляют их «цветом нации». Они призывают молодежь к террору и, оставаясь в тени, втягивают ее в сферу криминала, героизируя преступников и называя убийц «партизанами», «смельчаками», «борцами за русское дело» и … «за белую расу».
Наконец, заслуживает внимания отношение скинхедов к религии. Для повышения уверенности в своих действиях им нужна идеология, основанная на культе силы и оправдывающая агрессию в отношении «других». Такую идеологию им более всего предоставляют «арийское христианство» и славянское неоязычество. «Арийское христианство» рисует Иисуса Христа «белым человеком», проповедь которого была обращена к «белым людям» или «высшей расе». Эти идеи находят место в творчестве С. Яшина. В рамках славянского неоязычества также имеется политизированный сегмент, где установка делается не столько на ритуалы и внутреннее самоусовершенствование, сколько на защиту «народа» и «расы» от внешней угрозы, которая сегодня ассоциируется с мигрантами. Впрочем, расовые идеи вообще характерны для славянского неоязычества, представляющего этнос «биологическим организмом» и выступающего против смешанных (особенно, межрасовых) браков. Такие взгляды вовсе не всегда ведут к агрессии, но всегда воспитывают расовое мышление и недоверие (предубеждение) в отношении «других». Крайние формы славянского неоязычества представлены трудами В. Истархова и волхва Доброслава, которые нередко обнаруживаются среди экстремистской литературы, изымаемой следователями у скинхедов.
После чувствительных ударов, нанесенных праворадикальному движению правоохранительными органами в последние два-три года, уличное насилие резко пошло на спад. Правда, так как это было сделано чисто силовыми способами, база для праворадикальных настроений не была подорвана, и они снова способны выйти наружу в самой уродливой форме, как только силовое давление ослабнет.
Что породило движение скинхедов и его быструю радикализацию? По-видимому, следует говорить о наложении друг на друга нескольких факторов: во-первых, это движение оформилось тогда, когда в него стали приходить подростки, сформировавшиеся в годы «дикого капитализма» и вовсе не имевшие опыта советской «дружбы народов»; во-вторых, именно в годы их школьного обучения в образовательные программы стали входить идеологемы постсоветского патриотизма, нагруженного заметной ксенофобией, особенно связанной с цивилизационным подходом и антизападническими настроениями; в-третьих, взлет активности скинхедов приходился на тот момент, когда главным видом иммиграции стала трудовая и в России появилось много гастарбайтеров с Кавказа и из Центральной Азии, ставших главной мишенью для достигшей запредельного накала ксенофобии; в-четвертых, в начале 2000-х гг. резко изменилась структура занятости иммигрантов — многие из них оказались связанными с высококонфликтной сферой розничной и мелкооптовой торговли, затрагивающей интересы массового покупателя; в-пятых, с начала 2000-х гг. проблемы миграции попали в сферу ответственности правоохранительных органов, где ее рассматривали исключительно с точки зрения национальной безопасности.
Представление о миграции как, прежде всего, угрозе общественному порядку навязывалось гражданам России через СМИ и, безусловно, влияло на молодежь, часть которой увидела в борьбе с нелегальной миграцией свой патриотический долг. Наконец, именно в эти годы в России происходил сдвиг в представлениях об основах национальности: критерии языка и культуры стали сменяться акцентом на «принцип крови». В этом контексте необычайное распространение получили идеи нового расизма, широко озвучивавшиеся как СМИ, художественной литературой и кинопродукцией, так и известными политиками, видными интеллектуалами и действующими чиновниками.
Все же при наличии высокого уровня ксенофобии и обеспокоенности по поводу «наплыва мигрантов» большинство людей, как показывают опросы, не склонны поддерживать радикальные меры, предлагаемые скинхедами. Судя по опросу среди своих читателей, проведенному либеральной газетой «Московские новости» в марте 2004 г., 88% респондентов не хотели бы, чтобы их ребенок стал скинхедом, и лишь 2% отнеслись бы к этому одобрительно[537]. Более широкое обследование, проведенное тогда же Фондом «Общественное мнение», показало, что 33% респондентов стояли за запрещение движения скинхедов, тогда как против этого выступали 12%[538]. Осенью того же года социологи из ВЦИОМа обнаружили, что негативно к скинхедам относились 60% респондентов, а позитивно — 4,6% (но среди подростков — 8,2%). При этом около 70% респондентов поддержали бы ужесточение закона о наказании за разжигание межнациональной розни[539]. Взгляды московской молодежи отражали ту же тенденцию, но здесь доля сочувствующих скинхедам оказалась выше: положительно их воспринимали 18% респондентов, скорее отрицательно — 26% и отрицательно — 44%. Правда, многие (53%) оправдывали мотивы их действий, заявляя, что «приезжие сами виноваты», причем нашлось немало таких (40%), кто называл это местью за теракты[540].
Опрос, проведенный через год, показал, что подавляющее число респондентов отмежевывались от агрессивного национализма и были далеки от поддержки какого-либо насилия на национальной почве[541]. Опросы москвичей, проведенные в 2004 и 2006 гг., показали, что, несмотря на высокий уровень этнической ксенофобии, 76% из них негативно относились к скинхедам[542]. Сходная картина наблюдается и в Петербурге. Там, несмотря на недовольство ростом числа мигрантов, подавляющее число местных жителей не поддерживают политических радикалов[543]. Наконец, недавние всероссийские опросы городских жителей снова выявили неприятие скинхедов общественным мнением: фактически те оказались на первом месте среди групп, которые вызывали у людей самые негативные эмоции[544]. Следовательно, российское общество не готово к поддержке радикального решения проблемы миграции. Но еще больше оно опасается дестабилизации, которой грозит активность радикалов[545].
Тем не менее, судя по недавнему социологическому опросу, уровень ксенофобии в обществе остается высоким. Фактически каждый третий респондент выказал неприязнь к «инородцам» (преимущественно к выходцам с Кавказа), причем мотивы этой неприязни оказались иррациональными. Они относились вовсе не к конкуренции в сфере бизнеса, занятости или в социальной сфере, а описывались в культурных терминах: доброй четверти опрошенных не нравились черты характера, особенности поведения и даже внешность «других»[546]. Это — именно то, что сегодня понимается специалистами как «культурный расизм»[547]. В этих условиях улучшение ситуации требует не столько ставки на силовые действия, сколько терпеливой и постоянной разъяснительной работы как с населением в целом, так, в особенности, с молодежью. Необходимо очистить школьные и вузовские учебники от расистских рассуждений и коннотаций, обсуждать с учащимися особенности расовой теории и показывать ее гибельные социальные последствия, воспитывать у них неприятие расизма во всех его проявлениях. А в политической области это требует построения гражданского общества и правового государства.
Примечания
Предыдущая |
Содержание
