Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание | Следующая

С винтовками против пулеметов

Воспоминания
Б. П. Коха [33]

Сокольнический вагоноремонтный завод

В 1916 г., когда я работал в Сокольнических мастерских Московской городской управы, — ныне Сокольнический вагоноремонтный строительный завод,—большевистская организация насчитывала там около 80 человек; еще больше было там меньшевиков, эсеров, сильна была также организация анархистов. Начальником мастерских был меньшевик инженер Гущин.

Несмотря на то, что в мастерских имелись сильные организации прочих политических партий, рабочим движением на заводе, где работало 5 тыс. рабочих, руководили мы, большевики. Основное ядро большевистской ячейки работало в инструментальном цехе. Все стачки проходили при нашем руководстве, а их в конце 1916 г. и в начале 1917 г. было немало. Вообще надо сказать, что мастерские были в Сокольническом районе наиболее революционной единицей. После Февральской революции нам удалось провести в советы, кажется, только 4 большевиков. Но в дальнейшем мы постоянно отзывали депутатов-меньшевиков и заменяли их большевиками.

Сейчас же после Февральской революции стало ясно, что буржуазия будет пытаться постепенно отбирать и те немногие права, которые рабочие завоевали в феврале. Мы видели, что впереди предстоит еще борьба и борьба жестокая. Мы должны были готовиться к ней.

Прежде всего необходимо было иметь оружие. На одном из общих собраний рабочих, примерно недели через две после Февральской революции, было принято предложение большевиков создать при мастерских свои запасы оружия. Во время войны мастерские из ремонтных были превращены в снарядный завод, изготовлявший 3-дюймовые, 6-дюймовые и 48-линейные снаряды. Меньшевики сильно возражали против предложения большевиков, но под конец им не дали говорить, большевиков поддержали все рабочие. Нас, 18 рабочих,—3 большевиков, в том числе и меня, одного анархиста и остальных беспартийных—все молодежь,—направили в Московский совет за оружием. Из здания городской думы, где помещался тогда совет, нас направили в бывш. Московскую гостиницу, там хранилось оружие. Каждый из нас получил по одному револьверу «смит-и-висон» и по нескольку десятков патронов. Все это мы сдали в заводский комитет. Впоследствии оружие это из завкома, состоявшего из меньшевиков и эсеров, забрала ячейка большевиков к себе.

В середине мая 1917 г. наша ячейка приняла решение о необходимости обучаться военному делу.

Записалось 7 человек — все большевики. В мастерских нашелся бывший унтер-офицер, который взялся нас обучать. Организация отряда Красной гвардии в мастерских была поручена т. Андрееву М. 3., рабочему-большевику. Обучение проходили на дворе завода по окончании работы. Уже на следующий день в наш небольшой отряд пришло еще двое рабочих беспартийных; отряд стал быстро пополняться, приходили все новые и новые товарищи. Но на весь отряд, в котором было уже свыше 100 человек, приходилась... одна винтовка. И из-за того, кому первому с винтовкой знакомиться, обучаться обращению с ней, происходили горячие споры, а однажды двое даже основательно подрались.

Обучение теперь уже происходило не только по окончании работы, но и в обеденные перерывы. Когда мы научились действовать по команде, мы решили выйти за пределы завода. Это было тем более удобно, что около мастерских имелось поле, где обучались солдаты инженерного полка, казармы которых были недалеко от мастерских. Солдаты относились к нам дружелюбно, хотя и слышались по нашему адресу насмешки, главным образом в связи с неумением выполнять команду. Офицеров же сильно поразило то обстоятельство, что на нашем заводе имеется отряд Красной гвардии. Иногда занятия у нас с солдатами шли в одно и то же время; но когда начальство полка заметило, что между нами и солдатами установилась связь, их перестали выводить на занятия.

Итак уже за несколько месяцев до Октябрьской революции мы имели в мастерских свой отряд Красной гвардии, способный действовать по команде. Отряд в большинстве состоял из большевиков, но было много и беспартийных рабочих и много молодежи. Среди нас, красногвардейцев, была очень хорошая дисциплина. Я не помню случая, чтобы кто-нибудь когда-либо не приходил на военные занятия. Мы были пропитаны сознанием неизбежности вооруженной битвы и знали, что мы выйдем победителями, если в наших рядах будут железная дисциплина и готовность отдать все за дело революции. Перед каждым вступающим в отряд именно так и ставился вопрос, и отряд был чрезвычайно крепко спаян. Это положительно сказалось на всем протяжении дальнейшей борьбы.

Наш отряд был тесно связан с районным комитетом партии, где находился штаб, руководивший восстанием. Штаб, или вернее ревком, возглавлял т. Ефремов; членами ревкома были тт. Сарра Бродская, Пресняков, Русаков.

Днем 26 октября, перед тем как пойти на работу, я зашел в райком. Здесь мне сообщили о восстании в Питере и о необходимости быть готовым к выступлению в Москве. Меня предупредили, что нас оповестят, когда надо будет выступить.

И действительно в 11 час. вечера (я работал в ночной смене) накануне восстания ко мне зашел товарищ из районного штаба и сообщил, что ревком требует в штаб всех большевиков и красногвардейцев.

Я пошел по цехам снимать с работы красногвардейцев и сообщать большевикам о требовании явиться в ревком. Каждый уже кое-что слышал о событиях в Питере, и рабочие, бросив работу, группами обсуждали положение. Все были по-особому насторожены. Многие, по крайней мере из нашего, т. е. инструментального, цеха изъявили желание пойти в ревком на помощь.

По пути в ревком мы встретили красногвардейца, который сказал нам, что его только что разоружили юнкера; они разъезжали на грузовике в поисках ревкома. В ревкоме нам сказали, что мы, как и питерские рабочие, будем выступать. Но у ревкома не было оружия. Тут же мы решили идти за оружием в Моссовет. Как я добрался до бывш. Скобелевской площади—не помню, но знаю, что прибыл очень быстро. У дома за оружием стояла огромная очередь рабочих от разных предприятий. Выдавались винтовки. Но когда за несколько человек до меня уже нехватило винтовок, я вернулся в ревком. В поисках оружия ревком разослал людей в разные стороны. Один из железнодорожников явился в ревком и сообщил, что на путях Казанской дороги имеется несколько вагонов с винтовками, другой товарищ сообщил, что на Николаевском вокзале имеются патроны. Где уж, не знаю, ревком раздобыл несколько грузовиков, и мы всю ночь доставляли в помещение ревкома оружие и патроны. К утру все было перевезено. И ревком, в распоряжении которого раньше имелось только 5 винтовок, теперь располагал целым складом винтовок и патронов.

В первую очередь ревком вооружал рабочих, которые были на военной службе и умели в совершенстве владеть винтовкой. Нас, молодежь, возмутило то, что нам не хотели немедленно дать оружие. Мы категорически потребовали его. Когда нам т. Бродская, исполнявшая распоряжение ревкома, отказала, мы заявили, что возьмем его сами. Тогда она влезла на ящики с винтовками, думая, таким путем уберечь их от нас. Мы ее попросили слезть и, когда она не послушалась, мы ее стащили с ящиков и разобрали часть винтовок и патронов. Винтовки были новенькие. Нас стали включать в отряды и отправлять в город.

К ревкому прибывали все новые и новые партии рабочих. Было решено организовать при Сокольнических мастерских нечто вроде базы оружия, снаряжения и питания. При мастерских был создан штаб, куда вошли тт. Шумкин, Андреев и Гнилосатов (кавказец). Первые два—большевики, а третий—анархист. Прибывавшие из различных предприятий в ревком группы рабочих направлялись к нам в мастерские; здесь их вооружали и формировали из них отряды и направляли по указанию ревкома. Благодаря тому, что наши мастерские перешли от изготовления снарядов к ремонту грузовых и броневых машин, мы имели возможность, отремонтировав их, и пользоваться ими. Кроме того мы были связаны с танкоброневым отрядом, который направлял к нам для ремонта свои машины. Товарищи оттуда пришли к нам и предложили использовать их по своему усмотрению. О дальнейших событиях в ревкоме и в штабе я не знаю, так как с одним из отрядов я был отправлен на баррикады. И о танкоброневом отряде ничего также не знаю. Желательно, чтобы кто-нибудь из товарищей, знающих эти события, поделился сваями воспоминаниями.

Мы шли на помощь краснопресненцам, которые наступали на дом градоначальника. Он помещался на Тверском бульваре, там, где сейчас уголовный розыск. Наступление шло со стороны бульвара Юнкера засели в доме градоначальника и еще в некоторых прилегающих к нему домах. Повидимому их там было много, так как они открыли сильный огонь. У них было несколько пулеметов У нас же пулеметов не было. Мы медленно, прячась за деревья и пользуясь всевозможными прикрытиями, продвигались вперед. Стреляли юнкера метко. Несколько наших товарищей было убито и много ранено. Из нашего отряда был смертельно ранен т Петерсон. Выбить юнкеров оказалось очень трудно. Каждое наше наступательное движение они быстро улавливали и открывали по нас огонь. Каждое такое движение стоило нам новых жертв. Но и мы не так метко, но все же попадали в цель. Когда же к нам на помощь пришел еще отряд, не знаю откуда, мы сразу бросились на штурм к дому. Насколько мне помнится, это было 27 октября.

Юнкера нас встретили сильным огнем, но потом огонь заметно стал слабеть и перешел в отдельные выстрелы, когда мы стали проникать в дом.

Нас было много. Дальше в этом доме всем делать было нечего Отряд краснопресненцев заявил, что теперь он с домом гра-доначальника сам справится. Мы вернулись в мастерские, немного отдохнули, подкрепились и отправились на другой участок. Часть была послана на Варварку, другие к Главному почтамту. Этот последний после обстрела мы заняли.

Затем мне пришлось участвовать в Сокольнической роще. Здесь находился санаторий-больница. По поступившим в ревком сведениям в санатории находился штаб белых. Мы отправились туда на грузовике. Окружили дом. Действительно в санатории не оказалось ни одного больного. Наше прибытие было для белых, большой неожиданностью. Все они были в офицерской форме с накинутыми поверх белыми халатами. Все были вооружены револьверами. Мы разоружили их, посадили на грузовик и отвезли в Московский совет, где помещался ревком. По пути к ревкому, у Сухаревской башни, нас встретили юнкера, засевшие в двух угловых домах Сретенки. По нас открыли сильный огонь. Шофер машины был из танкоброневого отряда, боевой малый. Он дал полный ход, и мы благополучно пролетели. Никто из нас не пострадал.

В городе шла сильная перестрелка. Слышны были пулеметная трескотня, ружейная беспорядочная стрельба, орудийные выстрелы двух калибров. Откуда-то стреляли через город в Кремль, где засели юнкера. Это происходило так близко, что был слы шен полет снарядов. Когда мы находились в Доме советов, пришла весть о том, что юнкера сдаются. Эту весть мы привезли в районный ревком. Дальше я не принимал участия в вооруженных выступлениях. Я остался при штабе мастерских, где нес караульную службу. За все время через штаб Сокольнических мастерских прошло очень много красногвардейцев. Все они тут же вооружались, формировались в отряды и направлялись по назначению ревкома. Добывались откуда-то все новые и новые партии оружия, снарядов и патронов. Заведывал оружием т. Щербаков, рабочий нашего завода.

За все время боев у нас ни разу не возникало сомнения в том, что мы победим. Не было нытья. Все рвались в бой, и как же мы бузили, когда кого-нибудь из нас не отправляли с отрядом. Трудно было найти товарища, который добровольно согласился бы остаться для охраны штаба; приходилось просто приказывать.

Красногвардейцы были неважно обучены. Кроме служивших раньше в армии немногие знали военное дело. Кроме того против пулеметов противника у нас были одни лишь винтовки. И тем не менее пулеметам юнкеров мы противопоставили революционный дух, веру в наше дело, уверенность в победе. И в этом было наше преимущество.



33. Тов. Кох К. П. родился в 1896 г. в Курляндской губ. С ? лет- ученик в механической мастерской. С 1915 т.-рабочий завода «Унион» («Всеобщая компания электричества»). Затем работает на ряде других заводов. С Московского военно-артиллерийского завода, с завода «Динамо» и с завода Военно-промышленного комитета уволняется за участие в забастовках. В 1915 г. вступил в партию большевиков. В 1916 г. арестовывается. В Красной армии занимал ряд командных должностей.После демобилизации работал в губсовнархозе Брянской губ. Затем с 1923 г.-в Сокольническом районном совете (в Москве), затем-заведующим административно-материальным отделом Центр-архива, членом коллегии Центрархива. В 1928 г. был назначен директором Дорогомиловского химзавода. В 1930 г. был командирован на учебу на химический факультет Промакадемии им. Сталина.

Предыдущая | Содержание | Следующая

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017