1. [Свидетельница Л.] Фелициан рассказала, что 13 июня, в 1 час ночи, к ней на квартиру явились несколько офицеров Дроздовского полка и арестовали двух ее сыновей и брата: Гирша Марковича, Ефима Марковича Фелициан и Моисея Абрамовича Горелика. Ордер на право ареста не был предъявлен. Произвели обыск в квартире и забрали 4 аршина шелка, две серебряные рюмки, мужское белье, скатерти, 6 пар брюк, мужские рубашки, портсигар серебряный. Когда [свидетельница] Фелициан стала протестовать против такого грабежа, офицер стал топать ногами, ругаться бранными словами: «Молчи, жидовская морда, а не то тебе смерть будет». 19 июня, вечером, [вновь пришел] один из тех солдат, который 18 июня, вечером, явился на квартиру хозяина дома Станкова, и заявил, что комендант разрешил ему забрать все оставшееся имущество в квартире Фелицианов, где солдат без ордера производил вновь обыск, забрав некоторые мелкие вещи. Того же 19 июня, утром, Л.Ф[елициан] вместе с женой арестованного Гирша Фелициана — Фелициан] С. отправились в Дроздовский полк, находившийся тогда в конце Старо-Московской ул., чтобы получить сведения об арестованных. Что арестованные находятся в Дроздовском полку, Ф. знала потому, что 19 июня, утром, потребовали хозяина [дома] для допроса в Дроздовский полк. Когда хозяин вернулся, он объяснил, что его допрашивали в Дроздовском полку по делу арестованных Ф.: его спрашивали, чем они занимались. Он ответил, что один служил в уголовном отделе у большевиков, а другой — Е[фим] был красноармейцем, М. Горелик служил в музыкантской команде. В Дроздовском полку пришедших Л. и Ф.Ф. [Выше по тексту инициалы жены брата приводятся, как Ф С.] прогнали. Когда они уже находились на улице, к ним подошел комендант полка, схватил Л.Ф. за рукав и потащил ее во двор казармы для арестованных. Ее поместили в отдельную комнату, где она и переночевала. 20 июня, около часу дня, комендант позвал потерпевшую в канцелярию и спросил, чем занимались ее дети. Она сказала правду. Комендант сказал: «Идите, я сейчас пообедаю, а после обеда, часа в 4, я вам дам 50 шомполов». В 4 часа Фелициан вновь позвали в канцелярию, где поставили стол. Ее положили на стол, 2 солдата держали потерпевшую за голову, причем голову сильно пригнули к столу, а рот заткнули тряпкой; два солдата держали ее за ноги, а 12 солдат по обе стороны стола секли ее. С потерпевшей был обморок и в бесчувственном состоянии ее отнесли обратно в ее комнату, где ее привели в чувство. Ее комната находилась рядом с комнатой, где содержались ее сыновья и брат. Двери были открыты. Дети зашли к ней. Ее брата тоже секли. Когда она пришла в себя, пришли солдаты и у нее на глазах забрали у них — сыновей [и] брата — документы, деньги, сняли кольца с пальцев, часы-браслет с руки и поодиночке их куда-то увели. То же было и с братом. Когда их вели, они крикнули: «Мама, нас ведут на расстрел».

21 [июня], вечером, она была освобождена. При освобождении комендант ей сказал, что теперь ее сыновья уже не будут большевиками. Комендант неохотно ее отпустил, сказав, что у нее длинный язык и она может рассказать все, что видела и знает. Все время есть не давали. 21 июня комендант распорядился дать ей борщу, а, если она откажется от трефного блюда, то дать ей 50 шомполов. На расстрелянных был донос дворничкой [Так в тексте], жившей раньше в том же доме, что и первые. Дворничка зимой этого года украла у Фелициана белье, которое было у нее под крыльцом. Дворничка арестована не была. Когда 18-го [июня], ночью, пришли солдаты во второй раз, дворничка их сопровождала. Фелициан была освидетельствована городским врачом, удостоверившим факт ее истязания.

2 июля, в 11 часов ночи, когда Ф. уже спала, к ней на квартиру явился помощник начальника 8-го р-на в сопровождении милиционера. Согласно письменному распоряжению коменданта [он] предложил ей немедленно очистить квартиру. Все ее вещи были выброшены ночью на двор, и она сама переночевала на дворе под открытым небом. Вещи ее были частью расхищены, частью — сломаны. Выселение это последовало по ходатайству хозяина дома, офицера Добровольческой армии Станкова.

2. Розенберг Ш. — 45 лет, живет постоянно в Чугуеве. 21 июня Р. отправился на вокзал, чтобы уехать в Чугуев, но, опоздав к поезду, вернулся в город. По дороге 2 солдата его задержали и отвели его на квартиру Я. по Газовой ул[ице]. Розенберг, не имея квартиры в Харькове, указал на этот адрес. Солдаты, придя по указанному адресу, отколотили жену Я. и Розенберга и ушли. Часов в 10 вечера того же 21 июня на квартиру Я. явились 2 верховых казака. Розенберг говорил, что казаки у него все отобрали. Он был без верхней рубахи и без обуви. Казаки произвели обыск, забрав 100 руб. денег, серебряные часы с цепочкой, дамские часы, 4 золотых кольца (причем одно кольцо сняли с руки), 8 аршин ситцу и пару брюк. Все эти вещи они уложили в мешки, которые принесли с собой. Забрав вещи, казаки удалились вместе с Розенбергом. Они тоже хотели арестовать Я., но его отстояла хозяйка дома. Назавтра утром Розенберг был найден расстрелянным у Газового моста.

3. Эммануил Виноградский — 20 лет, студент-медик; Конторская ул., [дом] № 42. 13 июня, в 12 часов дня, на квартиру Виноградских явились четверо военных, из них двое — в офицерской форме; произвели обыск и забрали свыше 50 тыс. руб. наличных денег, процентных бумаг на сумму 30 тыс. руб., 5 штук золотых часов и много других ценностей. Они обвиняли Виноградского в том, что он будто бы служил в Чрезвычайке. В действительности Виноградский там никогда не служил. Виноградский был уведен из квартиры, а в 4 часа дня он был расстрелян на Подольском пер[еезде] у бер[ега] р. Харьков, около зав[ода] Шиманского.

4. 12 июня были расстреляны санитары 10-го госпиталя: Левин, Шагаль, Лаут, Берман, Фарбман и доктор Шохер и др. лица, фамилии коих не выяснены. [Это произошло] при таких обстоятельствах: 10-й госпиталь 11 июня расположился в поезде, чтоб эвакуироваться, но путь был уже перерезан и эвакуироваться нельзя было. Добровольцы, войдя в Харьков, окружили поезд и велели всем выйти. Всех бывших в поезде отвели в 3-й класс, причем «жидам, коммунистам, комиссарам и латышам» велели отделиться. Отделившихся окружили особым кольцом. 12 июня, утром, отделенных отвели будто бы в контрразведку, помещавшуюся на вокзале в вагоне, а через час все они были расстреляны на 2-м Люботинском пути возле Холодногорского моста. Перед расстрелом у всех забрали документы и деньги, снимали с них платья, оставляя их в одном нижнем белье. Все трупы похоронены в общей братской могиле при ст. Северн[ый] мост, в 8 верст[ах] от Харькова. Расстрелянный доктор Шохер служил в качестве старшего врача 4-го перевязочного отряда, находившегося при госпитале. Расстрелянные никакого отношения к большевизму не имели. Шагаль недавно прибыл в Харьков из Казани, преследовался большевиками вследствие внесенного им крупного пожертвования в пользу чехословацкой армии; Лаут — студент; в течении 4 лет войны работал в качестве добровольца-санитара на эвакуационном пункте, за что был удостоен письменных похвал со стороны старой дореволюционной власти.

5. Рапцер Нохим Мееров. Незадолго до прихода Добровольческой армии он отдал прачке белье. Прачка заявила, что все белье у нее украдено. Впоследствии, уже при добровольцах, белье было обнаружено у прачки, и она была арестована. Муж прачки указал на Рапцера как на большевика. Солдаты арестовали Рапцера, а затем уже в штабе заявили, что они его расстреляют. Рапцер бросился бежать. Его поймали и во дворе штаба расстреляли, отняв у него 25 тыс. руб. Он был похоронен во дворе штаба. Когда родственник Рапцера — Ш., пришел за трупом, ему сказали, что ему грозит та же участь. Он спасся тем, что показал бумаги, из которых видно, что он — фабрикант.