Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 

Воинствующая этнография

Ксенофобия – ненависть к людям иной расы, национальности, вероисповедания – своего рода заразная болезнь: «сбой поведенческой программы, рассчитанной на другой случай — на видовые и подвидовые различия…” (доктор биологических наук В.Р. Дольник). Как остеохондроз – плата за прямохождение на двух ногах, так и это - оборотная сторона стремительного эволюционного прогресса homo sapiens. Движущей силой его был не просто естественный отбор самых сильных и умных особей, но «биосоциальный отбор» первобытных коллективов. Те, кому удавалось преодолеть «зоологический индивидуализм», меньше страдали от междоусобий и добивались большего успеха в совместном труде. Получив от старших качественные орудия и навыки их изготовления, следующее поколение наследовало успех. Но это уже не та наследственность, с которой имеет дело генетика, а «совершенно новый способ фиксирования, передачи и накопления опыта деятельности, новый способ совершенствования…». Т. е. культура. (См.: Семенов Ю.И. Как возникло человечество, ГПИБ, 2002, с. 329, 353, 216).

И всё бы хорошо, но на пути группового отбора нас подстерегает большая опасность. Можно так сильно полюбить своё родное племя, что членов соседнего вообще не признавать за людей, охотиться на них, как на зверей чужого вида.

А поскольку религия развивается в конкретных исторических условиях, то, что бы ни говорили великие учителя о равенстве «эллина и иудея», у учеников возникает искушение: использовать веру как средство этнической идентификации, а Творца подписать в сообщники на случай драки за место на рынке или за угодья для выпаса скота. Тогда религия превращается в воинствующую этнографию.

К счастью, «отбор одарил человека способностью понимать, умом потенциально мощным и проницательным» (В.П. Эфроимсон). Разум подсказывает, что различия между племенами не так уж велики, все мы – братья (и сестры) по виду, независимо от цвета кожи и волос, формы носа или от того наречия, на котором нам в детстве пели колыбельные. А исторический опыт свидетельствует: мания величия в качестве национально-государственной идеи опасна не только для инородца, которого занесло в зону досягаемости, но и для «титульных» народов. Даже не становясь на путь агрессивных авантюр, как немцы при Гитлере и японцы при Хирохито, они всё равно обрекают себя на стратегические поражение, потому что отгородились от общечеловеческого прогресса.

С этой точки зрения представляет большой интерес монография С.П. Орленко "Выходцы из Западной Европы в России ХУ11 века" (М, Древлехранилище, 2004). Сразу оговорим, что не всё в книге располагает к безоговорочному согласию. Во вступлении автор слишком уж, на мой вкус, откровенно демонстрирует лояльность к идеологической моде (на «ментальности», «историческую антропологию» и пр.) К счастью, основное содержание книги – превосходное исследование, вполне (извините за выражение) «позитивистское», т. е. основанное на конкретных источниках, и «ментальности» здесь - не эманации национального духа, а вполне реальные явления общественной психологии, сформированной определёнными условиями жизни.

Условия были, прямо скажем, нелёгкие. Россия с трудом оживала после Смуты, которую историки назовут «временем упущенных возможностей» (В.Б. Кобрин). Одна из таких возможностей - приглашение на царство королевича Владислава. Ничего «непатриотичного», для европейских монархий правитель иноземного происхождения скорее норма, чем исключение. Зато открывалась перспектива, во-первых, договорных отношений царя с подданными, во-вторых – взаимопонимания культур. Именно «взаимо», потому что Владислав должен был принять православие. А в том, что ничего не вышло, виноват не «национальный характер» России, а король Сигизмунд, поборник католической контрреформации, который фактически отнял московский трон у собственного сына – лишь бы не идти на уступки «еретикам». Агрессивная и вероломная политика Речи Посполитой вызвала в России национально-религиозное освободительное движение.

Иными словами, для ксенофобии имелись объективные причины. Гость с Запада ассоциировался не с культурой и «вольностями», а с разрухой и грабежом. Этой стихийной реакцией воспользовались, направив её против иностранцев как таковых, включая вовсе невиновных англичан или голландцев: «усилиями патриарха Филарета произошло официальное оформление взгляда на события Смутного времени… Россия представлялась как осаждённый град, единственный оплот благочестия» (с. 143). Заметим на полях, что сам Филарет в Смуту был «Тушинским» патриархом при Лжедмитрии 11. С другой стороны, развитие хозяйства и армии, возвращение потерянных земель были невозможны без иностранных специалистов. В этом противоречии – драматизм истории, рассказанной в книге Сергея Орленко.

Официально утверждалось представление обо всех неправославных христианах как о "некрещёных". "Канонически все иноверцы считались обречёнными аду", и, если случайно оказались в церкви, нужно было производить очищение, как будто туда забежала собака (с. 161). По указу Михаила Федоровича от 1627 г. запрещалось «некрещёным» держать русских работников, поскольку "православным крестьяном чинитца теснота и оскверненье, и в посты всякое скором едят неволею" (с. 71). Вы представляете себе торговую фирму без приказчиков и грузчиков? Не следовало лечиться у иностранных лекарей, мыться с иностранцами в бане (с. 144), а чтобы по выходе из бани сразу отличить своих от чужих, патриарх Никон добился запрета… одеваться иностранцам в русскую одежду. "Когда встречают немца, одетого по-русски, тащат в приказ и там наказывают кнутом" (с. 70).

При такой озабоченности религиозными различиями собственно споры о вере не приветствовались, «в XVII столетии известен лишь один пример прямого религиозного диспута», а за самочинные попытки отстоять догматы православия священник мог оказаться в тюрьме (с. 166). Начальство заранее предполагало, что ничего, кроме конфуза, из таких диспутов не выйдет. Надёжнее глухая оборона: "Веруем, как наши предки". Религия сводилась к обрядности, быту, «первому, что бросалось в глаза» (с. 173) – то есть к этнографии.

А важнейший вывод из книги С.П. Орленко - что при всём тогдашнем невежестве, суевериях, предрассудках и пр., ксенофобия не была каким-то "генетическим", "цивилизационным", "антропологическим" свойством русского народа. Она именно насаждалась. «Религиозная нетерпимость не была доминирующим чувством русского общества XVII в. в его отношении к «немцам». Требования Номоканона мало соответствовали практике контактов между немцами и русскими людьми и фактически игнорировались представителями всех сословий» (с. 269), включая священников. «Всё время пребывания голландцев в Устюге они получали продуктовые подарки от местного духовенства. А при отъезде… явился монах, передавший от архимандрита благословение и пожелание доброго пути» – хотя «благословение иноверцев было делом весьма предосудительным» (с. 159). Автор приводит десятки примеров нормальной жизни, которая пробивалась сквозь идеологию. А в бытовых конфликтах идеологию просто использовали для решения прозаических задач: не заплатить долг, избавиться от конкуренции, по дешёвке прибрать к рукам имение.

К концу столетия ксенофобия, вроде бы, выходит из моды. Когда патриарх Иоаким на военном совещании "заявил, что нельзя надеяться на успех русского оружия, если лучшими войсками будет командовать еретик Гордон…, его заявление вызвало смех" (с. 172). Признак выздоровления? Скорее ремиссии. При Петре в России, слава Богу, перестали бояться неправославных христиан. Однако, если мы откроем другую книгу, изданный тем же издательством «Древлехранилище» сборник документов «Немцы-колонисты в век Екатерины», то первое, на что наткнёмся – именной указ «принимать в Россию… всех желающих поселиться, окроме жидов». Даже для просвещённой царицы не христианин оставался источником «оскверненья»…

Исторические аналогии - материя зыбкая. Но слишком многое сегодня напоминает эпоху после Смуты. Волей -неволей оживают тогдашние призраки. Вот методичка для учителей: «Стремительный поток на умы и сердца школьников западной антикультуры. Пропаганда секса, насилия, жестокости…» Можно подумать, «Голубое Кало» и сериал «Бригада» к нам из Америки завезли. Отказавшись от коммунизма, номенклатурно-финансовая олигархия ищет новые «национальные идеи» в пыльных сундуках папаши Воробьянинова. Современный либерализм, как бы к нему ни относиться, всё-таки разработанная идеология глобального применения. Что ей можно противопоставить? Икону Николая Второго? Да любой африканский шаман не только разъяснит вам «магию имени» не хуже «русского религиозного философа», но ещё споёт и станцует.

Сегодня самодовольная замкнутость – верный способ навсегда остаться сырьевым придатком. А «Россия для русских» – просто рычаг, которым эту самую Россию можно окончательно развалить.

Конкурентоспособен тот, кто смотрит в будущее, кто сочетает максимальную открытость с ясным осознанием собственных интересов – и политической волей для их реализации.

2005 г.

Илья Смирнов

[Сокращенный вариант статьи опубликован в НГ-Религии]
Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017